14 июля. Пожар на спичке

Спичечная фабрика Торгового дома «Евграф Кухтерин и сыновья», с 1920 года – фабрика «Заря». Томск. Начало XX века (из фондов ТОКМ)

«Стой на страже

То здесь, то там вспыхивают пожары. Горят склады продовольствия, военного снаряжения, фабрики, заводы, лучшие здания, дома. В огне и пламени гибнет народное имущество. «Красный петух» летает над нашей советской землёй. Что за причина этих пожаров? Небывалая ли засуха, подлая рука прожигателей, польских белогвардейских шпионов, наша ли невнимательность, неосторожность, – всё одно, всё это одинаково тяжко для нас, и без того разоренных, раздетых, голодных…» (Знамя революции. 1920. 30 июля)

Лето 1920 года выдалось жарким и горючим. По стране то и дело вспыхивали пожары. Органы власти требовали создания на предприятиях, учреждениях пожарных дружин, мобилизовывали тех, кто хоть когда-то участвовал в работе добровольных пожарных обществ, призывали граждан быть бдительными, спрашивать у появившихся незнакомцев документы, задерживать и обезвреживать поджигателей... Обстановка сродни знойным дням была раскалённой.

Масла в огонь подлил получивший большой резонанс огромный пожар на военных складах в Подмосковье, напугавший взрывами боеприпасов жителей столицы. Подозревали в поджоге польских диверсантов.

В Томске также случился резонансный пожар со своими злоумышленниками. В шестом часу вечера 12 июня, уже после окончания рабочего дня, заполыхало сушильное помещение на спичечной фабрике «Заря». Масса сухого деревянного сырья, упаковочной тары, рядом склад химических горючих веществ – возгорание грозило громадными бедами. Тем более, что эта спичфабрика была одной из крупнейших подобных в стране и единственной тогда в Западной Сибири. Томские спички расходились по разным городам и весям. Её продукция была одна из самых ходовых, но, увы, оставалась дефицитной (хотя производительность уже превысила довоенную норму).

Первыми бросились тушить возгорание рабочие фабрики, прибежав, кто с огородов, кто с субботника… Тут, на фабрике, согласно распоряжениям советской власти, уже была создана пожарная дружина, которая знала, как действовать. Но «домашние» меры не помогали…

Не известно, каланчист ли углядел дым над предместьем или подмогу вызвали по телефону,¹ но через 20 минут со станции Томск-II прискакала пожарная часть со своим обозом и большой группой железнодорожников – спасать фабрику.

Но огонь распространялся слишком быстро, а местный пожарный водопровод действовал слабо. Пришлось дополнительно вызывать помощь из города. Отчаянно трезвоня колоколами, подвешенными на пожарных повозках, из города примчались ещё три пожарные части со своим оборудованием. Прибыла и воинская часть, вставшая в оцепление для охраны от мародёров. Тут же собралось встревоженное руководство городом и губернией – члены парткома, губревкома, комиссии совнархоза, чека и председатель совпрофсоюзов.

Гудит бушующее пламя, валит дым, летят искры, обжигает жар, стучат топоры пожарных, перекрикиваются спасатели… Вот рушится крыша одного из зданий, грохочет кровельное железно... Но работа кипит. К 8 часам пожар был потушен.

Самоотверженно и общими усилиями пожарные, масса местных и прибывших добровольных помощников не дали огню распространиться на сердце фабрики – машинное и рапидное отделения, уберегли от огня практически всё сырьё, тару и химические материалы, в том числе все изготовленные спички и только что доставленные 1000 пудов бертолетовой соли. Фабрика была спасена. Повреждения от пожара были признаны незначительными, и специалисты прикидывали, что через неделю-две вновь можно будет запускать производство. А имена всех участников тушения пожара, проявивших «высшую степень пролетарской старательности и самодисциплины», томский губревком постановил «поместить на красную доску трудового фронта» – такой вот знак почёта.

«…томские железнодорожники и рабочие фабрики «Заря», не говоря уже о самих пожарных, выполненной ими огромной и опасной работой блестяще показали, что томские пролетарии умеют ценить своё народное достояние и умеют его защищать от чьих бы то ни было посягательств. Пусть об этом помнит буржуазия, пусть это знают подлые наймиты польской шляхты» (Знамя революции. 1920. 15 июня).

Потом было организовано несколько субботников для ликвидации свидетельств пожарища: кто убирал мусор, кто разбирал обрушившееся здание, вывозил горелое, ремонтировал оборудование и постройки, кто-то в лесу заготавливал ветки для мётел, которые возами доставлялись уборщикам…

А что же «поджигатели»? Они нашлись! Ими оказались четверо рабочих той жефабрики. Проявила ли эта четвёрка роковую небрежность при обращении с огнём (возгорание же было в пожароопасной сушилке) или тут, действительно, оказался злой умысел, но они все были обвинены в поджоге, а их вина считалась доказанной. «За столь важное преступление», как «временная остановка столь важного для республики производства» винновые были приговорены к высшей мере наказания – к расстрелу. Но тут же получили существенное смягчение вердикта. Благодаря «социальному происхождению» обвинённых, расстрел стал «условным», с тем что, «если в течение года за указанными лицами будут обнаружены контрреволюционные действия, приговор получит законную силу и будет приведён в исполнение».

И вновь чрезвычайная комиссия по противодействию пожарам предупреждала граждан, «что всякая небрежность или злой умысел в деле охраны народного достояния будут караться беспощадным образом».²

Аппарат «Рапид» для парафинирования спичечной соломки и намазка головки. Томск, спичфабрика «Заря». 1926 год (из фондов ТОКМ)

Силовая станция спичечной фабрики «Заря». Томск. 1926 год (из фондов ТОКМ)

____________________________________________________________________________________________________________

[1] Распоряжением томских властей телефонисты были обязаны соединять незамедлительно любого с пожарными Томска.

[2] Знамя революции. 1920. 17 июля.