Фрис Лидия Александровна

Фрис Лидия Александровна, родилась в 1936 году в г. Саратове. Поволжская немка. Семья была депортирована по национальному признаку в 1941 году в Новосибирскую область. Семье удалось поселиться в г. Томске. В интервью Лидии Александровны нашли отражения различные аспекты жизни города в годы Великой Отечественной войны: тут и воспоминания о депортации, и межнациональные отношения между детьми и взрослыми, и учёба в школе в годы Великой Отечественной войны.

Ознакомиться с воспоминаниями Макаровой (Фрис) Лидии Александровны можно на сайте https://сибиряки.онлайн и в архиве ТОКМ.

Вы можете озвучить фрагменты воспоминаний Лидии Александровны Фрис и выслать на почту markele@mail.ru , а также разместить на своей странице в социальных сетях с хештегом #голосаПобедыТомск

Фрис Лидия Александровна, депортированная немка, дитя войны.

22 июня 1941 года я помню, что в Саратове рыли окопы, заставляли вечером гасить свет. Выселили нас в августе 1941 года. Я в то время ходила в садик, и садик увезли на дачу. Мы там жили. Жили в домике, рядом была игровая площадка во дворе. Я была артистка – пела, плясала. Потом за мной приехали и забрали меня. Я сильно плакала, и взрослые со мной прощались.

В день отъезда был сильный проливной дождь. Нас погрузили в вагон, и мы поехали. Ехали, видимо, через Казахстан. Поезд перед нами разбомбило. Я запомнила, что на станциях лежали арбузы и дыни, они были ничьи, мы их ели. 

Все ехали одинаково. Помню, был большой переполох, когда сестра Оля, на станции играла, хоронила в корочке арбузной бабочек, поезд дернулся, она упала и разбила голову. А чтобы умирали… Не помню… Помню, как сестра Оля играла на станции: она хоронила бабочек в арбузной корочке. Поезд дёрнулся, она упала и разбила голову. Был большой переполох. Но чтобы умирали – не помню.

Вещей собрано было мало, у нас был сундук с вещами. Дед заплатил грузчику, и нам погрузили этот сундук. Когда нас привезли в Томск, то поселили на Соляной. В Томске нас поселили на Соляной. Дед очень боялся, что нас сошлют дальше. Вот мамина сестра оказалась в Нарыме, рыбу ловила. А сами её, эту рыбу, не ели, только хвосты и головы. Дед и сказал, что нам с этой квартиры надо убираться.

Сперва в подвальное помещение дома № 2. Дед сказал, что тут нам будет тихо, спокойно и теплее. Он сколотил стол и другую мебель. С этой квартиры мы переселились в 1948 году, после потопа.

Фрис Лидия Александровна, депортированная немка, дитя войны.

Школа была там, где раковый корпус, на площади Ленина. Ольга была постарше, пошла в школу, её там дразнили «немкой и фашисткой». Она в слезах вернулась домой и больше в тот год в школу не ходила. Год пропустила из-за этого. Ко мне в школе отношение было лучше, но как скажут: «Фашистка, фриц!» – обидно. Отношение плохое. Именно поэтому я кроме школы особо никуда не ходила. В школу я ходила на Гагарина, там, где сейчас стоит здание пенсионного фонда, там была деревянная школа. Потом снова ходила в здание онкодиспансера. В классах было очень холодно. Мама сшила мне длинную телогрейку, чтобы задница была закрыта. Морозы были сильные. Тетради были из газет. Потом появились блокноты из типографии. С нами жила тётя Наташа. Тоже из Саратова, знакомая. По профессии – артистка. Помнится, она вообще не могла носить обувь без каблуков. Вот эта тётя Наташа устроилась работать в типографию «Красного знамени» и приносила нам оттуда блокноты. У них ещё клетки были крупнее, чем сейчас.

Фрис Лидия Александровна, депортированная немка, дитя войны.

Во время войны голодали. Мама летом старалась заработать. Она и так работала вообще-то, но после работы ехала за реку, собирала там свёклу, картошку, белую свёклу. Моста тогда не было. Мама переплывала через реку на лодке, на обласке. Они неустойчивые, мы с сестрой очень боялись, что она утонет. Это всё мы запаривали и ели. Однажды в конторе (мама работала в домоуправлении курьером) стали раздавать работникам по мешку овсяной лузги. Маме не дали, потому что она была немка. Тогда главный бухгалтер подняла шум: «Раз немка, то что, не человек что ли? У неё двое маленьких детей!»