4 апреля. Облава

В конце марта – начале апреля 1920 года томская организация РКП(б) завершила перерегистрацию своих членов. В результате этой процедуры произошло самоочищение партии: из неё были исключены те, кто не отличался дисциплинированностью, трезвостью, был замечен в сотрудничестве с бывшими колчаковцами или запятнал себя недостойным поведением (корыстью, легкомыслием, пьянством и пр.). После этого осталось в организации около 600 человек – небольшой отряд, но сплочённый и готовый к трудной работе, – так считали его руководители.

3 апреля 1920 года всем коммунистам города было «категорически приказано» явиться с партбилетами к 8 часам вечера в театр музыкальной комедии (бывший «Интимный») для экстренного собрания. Непришедшие, гласило объявление, будут исключены из партии.

На собрании было объявлено об однодневной мобилизации всех коммунистов для участия в общегородской облаве, проводимой по решению революционной «тройки»: ревкома, чека и местных военных властей. Тут же на собрании был создан штаб под председательством предчека Бермана, назначены коменданты районов. Город был разбит на участки, участники облавы – на группы, каждая из них получила в своё ведение определённый городской квартал.

Какую же «рыбку» собирались ловить такой частой сетью? Ответом на этот вопрос служило такое рассуждение журналиста томской коммунистической газеты: «Что у многих томских спекулянтов имеется большое количество хорошо спрятанных запасов мануфактуры, хлеба и других продуктов, в которых широкие круги населения ощущают большой недостаток, известно всем и всякому. Известно также, что в Томске скрывается большое количество колчаковских героев, нигде не прописавшихся или живущих под чужим именем», а также «дезертиров из бывших белых офицеров». Так что облава проводилась «для обнаружения скрытых запасов и неблаговидных лиц», чтобы «очистить Томск от контрреволюционного элемента и спекулянтов»,

4 апреля ещё до рассвета, в 5 часов утра, город был взят в кольцо войсками внутренней охраны и чинами городской милиции. Множество квартальных комиссий, состоявших из 3–4 коммунистов в сопровождении двух милиционеров или красногвардейцев, начали обходить все усадьбы назначенных им кварталов. Комиссиям нужно было проверить каждую квартиру, каждого человека, обыскать каждую хозяйственную постройку.

4 апреля был выходным днём. Мало того, православные праздновали Вербное воскресенье, евреи и католики – свои Пасхи. Но верующие не могли попасть на службу в храмы. Обычная жизнь была почти парализована. По городу ползли будоражащие тревожные слухи. У всех людей группы патрулей проверяли документы, «нарушителей» и подозрительных задерживая и препровождая для разбирательства. По всем зданиям проходили осмотры и обыски…

Впрочем, власти через свою газету позже извинились перед рабочими и вообще горожанами, в том числе верующими. Извинялись «за доставленные неудобства». Объясняли, что борьба со спекулянтами ведётся в интересах самих граждан и рассчитывали на их понимание. Подчёркивали, что в общественных интересах также было выбрано дневное время операции – в «заботе об избегании излишних страхов и паники», которые бывают обычно в ходе ночных облав. И, вообще, мол, трудящиеся должны понять, что советская власть в своей борьбе лишь отвечает на делаемые ей вызовы.

Как для горожан, так и для участников облавы, она стала значимым событием. «Знамя революции» публиковала репортаж о её ходе. Приведём впечатления наблюдателя, обошедшего несколько районов, по-видимому, в середине дня.

«В чека было доставлено много арестованных. Тут работали две комиссии, которые немедленно освобождали всякого, который мог предъявить какой-нибудь документ, мало-мальски удостоверяющий личность». «Проверка проходила без всяких нареканий и трений, и освобождённые немедленно снабжались пропуском, который уже давал возможность в течение всего дня беспрепятственно ходить по городу». «Задерживались до вечера лица, попавшиеся в нетрезвом виде, бездокументные и такие, документы которых вызывали подозрение».

В комиссии, заседавшей по Миллионной улице,¹ – всё спокойно. Задержанных было мало, «арестованных ещё меньше». Но найдено много муки в частных амбарах, которые комиссией опечатаны для последующего учёта. У некоторых частных лиц отняты были револьверы, которые не были зарегистрированы.

В районе Никольской улицы² всё также обстояло благополучно, как и в районе Даниловской³, где «кое-какие запасы» были-таки найдены.

Особенно усиленно комиссия работала по улице Торговой.⁴ «При мне привели одного спекулянта, у которого найдено большое количество чая. А в одном частном доме найдено 6 хорошо упакованных ящиков с медикаментами, которые будто бы оставлены на хранение аптекарем, умершим два года тому назад». Проверяющими были изъяты два военных бинокля (как военное снаряжение) у лиц, которые их не зарегистрировали. На Торговой улице вообще оказалось много задержанных. Комиссия не успевала справляться с осмотром документов, и штаб облавы направил к ней помощь из имевшегося резерва.

Комиссия на Черепичной улице⁵ закончила работу к 2 часам дня. Это был редко населённый район, запасов тут не нашли, и никого не задержали.

Комиссия, заседавшая в университетской библиотеке, доложила, что «у одного нашли 65 тысяч колчаковскими деньгами, которые тут же были разорваны. У некоторых спекулянтов отобраны излишние запасы чая, табака, папирос. В одном месте нашли большое количество серебра в монетах и вещах».

Изымая при обысках вещи, члены комиссии каждому владельцу выдавали соответствующее удостоверение. «Все предметы строго проверялись и пересчитывались. О жалобах и нареканиях нигде не доводилось слышать». «Облава прошла спокойно и нигде не вызвала никаких недоразумений». Она продолжалась весь день, до 8 часов вечера. Организаторы были довольны: «Известно, что комиссиями было найдено масса оружия и предметов военного снаряжения, хранящихся без разрешения. На крупную сумму уничтожено колчаковских денег. Найдены крупные склады спекулянтских товаров».⁶

Акция имела ещё один результат: «Облава вызвала среди перекупщиков большую тревогу. Масса товаров, главным образом продовольственных, была выкинута спекулянтами на рынок, отчего произошло резкое понижение цен. Так, например, 6 апреля весь базар был переполнен подводами с хлебом как крестьян, так и городских спекулянтов. Но крупных покупателей не находилось, и к концу базара цена на пуд пшеничной муки понизилась до 250 руб., а ржаной муки до 140 руб. за пуд. И, несмотря на такие сравнительно низкие цены, покупателей не находилось. Благодаря облаве показалось на рынке и скотское мясо, хранящееся до сих пор в спекулянтских тайниках.⁷

______________________________________________________________________________________________________________________

[1] Ныне это часть проспекта Ленина, от площади Ленина и далее на север.

[2] Ныне улица Алтайская.

[3] Даниловский переулок проходит от улицы Никитина до Красноармейской.

[4] Ныне улица Вершинина.

[5] Части Черепичной улицы позже вошли в состав улиц Крылова, Кузнецова, Кулёва.

[6]Знамя революции. 1920. 6 апреля.

[7] Знамя революции. 1920. 9 апреля.