Габала. Чаша-череп

«История одной вещи» – совместный проект с ТВ2

Источник 

Жутковатый предмет представлен на выставке «Диалоги о буддизме» в Томском краеведческом музее. Называется «габала» (или, как вариант, «капала»). Что в переводе с санскрита означает «чаша» и «череп». Собственно, габала и есть — ритуальная чаша, сделанная из верхней части человеческого черепа.

«Это значит, что в 1914 году были сделаны металлические части и чеканка, — говорит сотрудница ТОКМ Александра Котенко. — А сама чаша могла появиться у него и раньше. У меня сомнения насчет 1914 года — если бы ее целиком сделали по его заказу, то он положил бы ее в ящик, привез в Томск, а потом она хранилась бы у нас после того, как вдова Полумордвинова в 1920-х годах передала коллекцию в музей. То есть, не могло быть обстоятельств, чтобы ее использовали и сохранность бы ее портилась. Между тем, наша габала выглядит так, как будто ей пользовались. Я думаю, ее изготовили в конце 19-го — начале 20-го века».  

Габала состоит из трех частей: металлическая подставка, чаша из черепа с вкладкой для наливания жидкости и крышка. Есть две теории, как такой страшный предмет мог появиться в мирном буддизме. Первая строится на том, что буддизм происходит из индийской философии.  

«Среди индийских йогов есть такие люди, которые называются «капалика», — говорит Александра Котенко. — То есть, «носящие череп». Это йоги, которые поселялись либо на кладбищах, либо в месте сожжения людей. И в качестве ритуальных предметов они использовали найденные ими кости и черепа. Капалики поклонялись Шиве, причем, в определенной ипостаси — Шиве, который отрубил голову Брахме, то есть богу-создателю, и потом много столетий занимался искуплением этого греха. Капалики убийство не совершали, но на кладбище практиковали это искупление грехов и совершенствование своей природы. Например, у них могли быть медитации на образ трупа — им надо было представлять, как он разлагается, доходит до скелета, распадается в прах, и таким образом понимать бренность жизни, эфемерность собственного тела и т.д. Капалики использовали чашу-череп для сбора подаяния и для ритуалов».

Вторая теория связана с тибетской религией бон, которая у тибетцев предшествовала буддизму. По словам Александры Котенко, бон была религией довольно кровавой. Плюс, на Тибете была особенность, связанная с захоронениями.  

«Если мы представим горный Тибет, то там — холодно, каменистая земля или снег, и очень сложно похоронить человека, — говорит Александра Котенко. — Потому что его не закопаешь — все промерзло, его не сожжешь — нет деревьев, покупать дрова слишком дорого. Поэтому тибетцы практиковали воздушный тип захоронения — «небесные похороны». Были специальные люди, рогьяпы, которые после трехдневных молитв умершего человека разделяли на части и скармливали грифам. Это называлось — «раздача милостыни птицам». Поэтому костяных предметов было достаточно много. На статус черепа, из которого изготавливались подобные чаши, влияло то, кем был человек при жизни — убийцей, монахом и т. д. Собственно, это буддизм себе и перенял».

Чашу из черепа некоторые буддисты использовали для подаяний. Также габала могла служить объектом медитаций — тогда на нее наносили резные узоры в виде скелетов, божеств кладбища и других подобных символов. А еще габалу используют в некоторых видах мистерии Цам — это ежегодное религиозное служение в буддийских монастырях, во время которого монахи наряжаются в разных божеств и йогинов и танцуют. Подкрашенной водой из габалы окропляли дорогу перед выходом гневных божеств. Правда, по причине большого количества персонажей, в мистериях чаще использовались чаши из металла, а не черепов.

Габала полковника Полумордвинова имела ритуальное предназначение. В ней делали подношения гневным божествам, которые должны были защищать буддистское учение и монастыри от врагов и демонов.

«Что подносили? — говорит Александра Котенко. — В некоторых книгах можно встретить кошмарные версии. Про то, что подносили кровь или вырванные глаза, язык, нос, уши... Но это не совсем так. Действительно, гневным божествам должны были делать страшные подношения. Но использовали вино или подкрашенную в красное воду. Либо сделанные из лепешек образы частей тела — так называемое подношение пяти чувствам. Глаза — зрение, язык — вкус и так далее. Это выглядело страшно. Но буддизм остается мирной религией, в которой есть запрет на убийство живых существ. В том числе, насекомых, животных и людей. Использовать такую чашу могли только монахи высшего посвящения. Это не тот предмет, который мог попасть в руки послушнику или монаху, только-только ставшему достигать просветления».  

Каждый из узоров на габале имеет свое значение. Например, по периметру подставки идет линия в виде двух чашечек лотоса. Лотос в буддизме считается чистым растением — он, произрастая даже из грязи, имеет чистые лепестки.

Над лепестками видны завитки. Это пылающие в огне драгоценности чинтамани — камни, которые умеют исполнять желания.

А еще на подставке выгравированы три головы. Иногда их изображали в виде черепов. Они символизировали преодоление трех ядов. В буддизме это — невежество, гнев и желание. Или — обретение власти над тремя мирами: на земле, под землей или на небесах.

На крышке габалы между четырьмя четырехрукими божествами выбита, пожалуй, самая известная буддийская мантра — «Ом мани падме хум». Буквально переводится как «Сокровенная сокровищница лотоса». Но буквально мантры никто не переводит — это не фраза. Ценность мантр — в чередовании священных слогов, объясняет Александра Котенко. Каждый слог должен был настраивать человека на определенное энергетическое состояние и мог иметь множество смыслов.

В центре крышки — изображение двух скрещенных ваджр. У ваджры — отдельная история.  

«Изначально это было что-то вроде булавы — оружие индийского бога грома и молнии Индры, — говорит Александра Котенко. — Но считается, что Будда его встретил и согнул лепестки этого оружия, чтобы оно не могло наносить вред. Тем не менее ваджра считается достаточно агрессивным буддийским символом. Потому что его часто держат в руках гневные божества. Переводится ваджра как алмазная твердость или молния. Часто встречается в предметах буддийского искусства. На габале есть навершие в виде полуваджры. Оно высится над тремя головами. Не смогла пока определить, что именно они означают — на большинстве габал, которые я видела, голов в навершии нет. Я думаю, что это либо также головы-скелеты, либо изображение буддийской богини мудрости — Праджняпарамиты».

Габала сама по себе могла также символизировать блаженство. Александра Котенко объясняет, что в буддизме есть два принципа — мужской принцип «метода» и женский принцип «мудрости». Под «методом» буддисты понимали активность, направленную на просветление. Под «мудростью» — знание, как этого просветления достичь. И, собственно, просветления человек мог достичь, только объединив в себе оба начала — мужское и женское.  

«У буддистов есть своя альтернативная энергетическая система человека, — говорит Александра Котенко. — Согласно которой в черепе находятся так называемые «лунные капли», и если у практикующего человека «лунные капли» начинают разливаться по энергетическим сосудам, то он испытывает ощущение невероятного блаженства. Причем, не того, которое связано с низменными страстями, а того, которое помогает достичь нирваны».  

По словам Александры Котенко, габалу в свою коллекцию мечтал заполучить каждый уважающий себя ориенталист — уж очень колоритный предмет. Они бывали и в золотом обрамлении, и в медном. Несмотря на то, что полумордвиновский экспонат был из тех, что попроще, оформлен он довольно изящно — ажурные элементы, хорошая детализация.  

В музейные фонды габала попала в 1929 году. Она оказалась во второй части полумордвиновской коллекции, которую музей выкупил у вдовы полковника Елизаветы Петровны (первую часть несколькими годами раньше реквизировали). Ратовал за полное приобретение коллекции один из первых директоров краевого музея — Михаил Шатилов. Он на пополнение фондов сумел привлечь немало средств — в том числе и от союза безбожников. В те годы предполагалось разместить Восточную коллекцию, как и другую этнографию, в антирелигиозном отделе — тогда это было обычной практикой. Но фактически эта коллекция как антирелигиозная никогда не подавалась, говорит Александра Котенко. Это видно по книгам отзывов, где экспозиция значится как буддийское искусство. Такая «восточная» хитрость. 

Лариса Муравьёва