Матрица для ксилографии

История деревянной гравюры – ксилографии – берёт своё начало в глубокой древности. Логично предположить, что потребность в размножении изображений целесообразно реализуется только при наличии относительно дешёвого материала, на котором она может быть напечатана. Изобретение бумаги положило начало распространению деревянной гравюры. Так возникла ксилография в Китае во время династии Ханьшуй (VI в.). В Европе появление ксилографии относят к XIII в. Время расцвета гравюры на дереве приходится на XV и XVI столетия.

Доски для гравирования обрезались по слою дерева. Отсюда и одно из названий такой гравюры – «продольная». На отшлифованную поверхность доски наносился рисунок, после чего линии этого рисунка обрезались с обеих сторон острым ножом, сам же штрих оставался нетронутым. Второе названий продольной гравюры – «обрезная». Фон выбирался широкими стамесками до глубины 2–5 мм. После этого доску закатывали специальной краской и выполняли оттиск на бумагу.

С VI в. ксилография стала применяться для книгопечатания. Для этого бумагу с написанными на ней иероглифами прикладывали к доске, покрытой рисовой пастой, хорошо впитывающей тушь. Вследствие текст отпечатывался в зеркальном отражении. После этого с доски срезали слой древесины, не покрытой тушью. Таким образом создавался объёмный рисунок текста – матрица. После этого матрицу закатывали краской и выполняли оттиск текста на бумагу.

Таким образом, ксилография относится к типу высокой печати, поскольку представляет собой печать с рельефа. Материалом для досок служила груша, липа, яблоня, а в Японии применяли и местные породы, слоистость древесины которых давала естественную дополнительную фактуру поверхности гравюры.

Согласно легенде, взятой сотрудницей фондов Томского областного краеведческого музея Е.А. Малофиенко, матрица была получена сдатчицей Макаровой Лидией Михайловной от Коноваленко Сергея Ивановича, заведующего кафедрой минералогии ГГФ ТГУ. В 1970 г. летом он вместе с мужем сдатчицы, Матросовым Игорем Ивановичем, был в Монголии на практике. Когда в Монголии начались гонения на религию в 1950-е гг., храмы были разрушены, но население или служители храмов снесли в шахту на одном из месторождений ценности, где всё и сохранилось. Геологи искали в месторождении олова Отгонхаэрхан (Центральная Монголия, нагорье Хангай, верховье реки Орхон) редкометалльные граниты и в одной из шахт обнаружили спрятанные предметы культа. Там были бумаги, свитки, деревянные матрицы, тексты из Сытинской типографии. «Клад» был завернут в бумагу и парчу.

В 2009 году специалист по истории буддизма Музея истории Бурятии (г. Улан-Удэ) А.Ш. Гобмоева сделала экспертное заключение по этой матрице.

Согласно ему, матрица (бур., монг. «бар») была выполнена бурятским или монгольским барчином (резчиком по дереву), вероятнее всего, в XIX веке. Композиция состоит из тибетского текста с мантрами, изображения знака соёмбо и восьми благих символов. Изначально матрица была выполнена на трёх деревянных дощечках (нижняя часть утрачена).

Знак соёмбо (от санскр. swayambhu – «самозародившийся») является древним символом, ставшим популярным ещё в XVI в. и восходящим к индо-буддийскому наследию. Он считается символом монгольского народа, и каждая его деталь имеет своё значение.

Соёмбо представляет собой композицию в форме колонны, в которой в схематическом виде представлена идея происхождения и действий монгольского народа и государства. Символ включает в себя ряд знаков, обозначающих целые понятия; эти знаки читаются сверху вниз.

Наверху – знак огня – рассвет и возрождение, продолжение и расширение рода. Три языка пламени олицетворяют процветание народа в прошлом, настоящем и будущем.

Ниже изображаются солнце и луна – свет и вечность. Также старинное предание говорит об этом так: «Народ монгольский, чей отец – молодой месяц, а мать – золотое солнце».

В центре – Соёмбо – никогда не смыкающие глаз рыбы, служащие символами бдительности монгольского народа.

Примыкающие к ним сверху и снизу прямоугольники, выражающие собой как бы ровную степь, – это прямота, честность, открытость, благородство и справедливость.

Два вертикальных прямоугольника по сторонам всей эмблемы символизируют крепостные стены и выражают мысль о том, что два друга сильнее любых укреплений.

Верхний и нижний треугольники – это боевые символы: по монгольским воззрениям, повёрнутое вниз остриё выступает как предупредительный знак для врагов внешних (нижний треугольник) и внутренних (верхний треугольник).

На матрице имеются также «Восемь благих символов».

По легенде, когда Будда Шакьямуни достиг просветления под деревом бодхи, божества преподнесли ему 8 благоприятных символов: Брахма первым из божеств предстал перед Буддой с золотой Дхармачакрой – Колесом Учения; небесное божество Индра принёс белую раковину для провозглашения истинного учения; земное божество Ставара – драгоценный сосуд, полный нектара бессмертия; другие божества принесли Будде двух золотых рыбок, цветок лотоса, знамя победы и драгоценный зонт.

На матрице над соёмбо вырезана композиция, состоящая из лотоса, сосуда, двух золотых рыбок и зонта. Слева от знака соёмбо представлен узел вечности и раковина из восьми благих символов. Отсутствуют Колесо Учения и знамя победы. Они были изображены на третьей, утраченной, дощечке.

По краю же матрицы изображены черепа. Символика смерти крайне важна в буддизме, ведь для буддистов человек перерождается вновь и вновь в мире страданий – пока не освободится от него. Существует множество практик, связанных со смертью, в которых монахи постигают бренность жизни, например, созерцая кости. Черепа означают переход от непосвящённого к посвящённому: буддист как бы умирает для мира, становится новым существом, которое совершенствуется на духовном пути. Хотя порой символы смерти трактуются и как пережитки древних жертвоприношений.

Скорее всего, отпечатанное с деревянной матрицы изображение на бумаге складывали в квадратик, помещали в амулетницу-гау и носили на груди. Такое изображение выполняло защитную функцию.

Данная матрица уникальна по содержанию, потому что подобная композиция не встречалась ни в одной из коллекций музеев или частных собраний.

Елена Лилявина, научный сотрудник выставочного отдела
Томского областного краеведческого музея им. М.Б. Шатилова

Котенко Александра, научный сотрудник научно-исследовательского отдела
Томского областного краеведческого музея им. М.Б. Шатилова