Небесный Всадник

Удивительно! На бронзовых отливках полуторатысячелетней давности (и даже древнее!), найденных археологами в северных таёжно-болотных дебрях Томской области, обнаруживаются изображения всадников.

Всадники в тайге и болотах? Полторы тысячи лет тому назад? Не смешите! Мы же знаем, что на лошадях по болотам и по тайге далеко не уедешь – для лошади твёрдая дорога нужна. Или – степные просторы. Да и вообще: коневодство, как принято считать, пришло в края северных сибирских аборигенов только с продвижением сюда русских, не ранее 300 – 400 лет тому назад.    

Но это распространённое заблуждение уверенно опровергают археологи. Отталкиваясь от материалов раскопок поселений и могильников, исследователи делают вывод, что древнее население Среднего Приобья познакомилось с конём ещё в эпоху бронзы (III-I тысячелетия до н.э.). Более того, поскольку древние обитатели тайги и болот поддерживали контакты с населением юга Сибири, где лошадь была одомашнена ещё в неолите, и коневодство играло приоритетную роль в хозяйстве, – знакомство западносибирских аборигенов с коневодством состоялось гораздо раньше!  

В результате же развития коневодства, на севере Приобья, в том числе на территории Томской области, сформировалась особая порода лошадей, которую сейчас называют «приобской». Эту породу называли ранее по-разному: в Нарымском крае – «нарымкой», севернее, где коневодством занимались ханты и манси – «вогулкой» и «приобкой». Эта порода была хорошо приспособлена к местному суровому климату. Приобские лошади  не требовали особых затрат на своё содержание, они были приспособлены к тебенёвке, то есть к самостоятельной добыче корма из-под снега.

Обратите внимание: не эти ли породы приземистых невысоких коренастых лошадей послужили прототипами бронзового изваяния лошади из шутовских находок? Действительно, перед древним ваятелем-металлургом «вживую» и каждодневно присутствовал образ лошади. Этот образ не нужно было выдумывать, достаточно было его скопировать с натуры.     

Но не только отливки конных всадников встречаются в археологических коллекциях Томского областного краеведческого музея. Есть здесь и изображения всадников, восседающих на фантастических животных. Или – на лосях и  на медведях. Неужели этих диких зверей, как и лошадей, так же приручили древние люди? А, может быть, изображения фантастических всадников – это результат более сложных мировоззренческих конструкций древних сибиряков?

Есть в мифах сибирских аборигенов удивительный персонаж. Его часто называют Небесным Всадником. У селькупов – это небожитель Ича; у ханты и манси – Мир Савите Хо или Мир Сусне Хум… 

Когда селькупский небожитель Ича воюет со злым духом Кызы, то выпускает в него с небес свои разящие стрелы-молнии. А гром гремит из-под копыт небесного коня, на котором Ича спускается вниз на Землю. При этом в мифологии селькупов образ Небесного Всадника не так прост: и облака, и гром, и сверкающий огонь – могут быть ипостасями орла. Или какой-либо иной птицы, зверя. И почему бы в этой мировоззренческой логике не принять лося или медведя воплощением коня Небесного Всадника?

Похожие представления о Небесном Всаднике и у угорских народов (ханты и манси) Сибири. Особо почитаем в их пантеоне Небесный Всадник Мир-Сусне-Хум (имя даётся в мансийской устной традиции, в других этнолингвистических группах обских угров этот персонаж имеет другие имена). Это божество покровительствовало людям, их семейному благополучию. И не случайно ритуальные и священные предметы с его изображением хранились практически в каждом доме.

Мир-Сусне-Хум в сознании манси и ханты представлялся богатырём, который на крылатом коне днём и ночью объезжал землю. А люди в дар этому божеству приносили, ритуальные предметы богатырского снаряжения и одеяния: седла, накидки, шлемы, пояса, халаты, сапоги,  колчаны.  Большое место в комплексе этих даров занимали «жертвенные покрывала», выполненные из сукна и украшенные фигурами скачущих всадников. Эти покрывала во время обряда возлагались на спину жертвенного коня, превращая того в крылатого коня Товлынг-лув.

Интерпретация образа всадника в качестве небесного божества, одним из воплощений которого стал мифический Мир-Сусне-Хум, подкрепляется сюжетом жертвоприношения белого коня из мифологии северных манси. При этом считается, что Мир-Сусне-Хум незримо присутствует на этой церемонии, а в тот момент, когда животное в предсмертных судорогах падает на землю, Мир-Сусне-Хум на этом жертвенном коне и возносится на небо.

Интересно, что в угорском жертвоприношении животного (не обязательно лошади) последнее всё равно превращается в «небесного коня». Более того, в угорской мифологии часто конь Мир-Сусне-Хума сравнивается с птицей, а сам он предстаёт иногда в образе гуся. Стоит ли тогда удивляться археологической находке с Шутовского культового места (Парабельский район), где Небесный Всадник восседает на мифическом животном с туловищем лошади и головой лося?

Образ Небесного Всадника – одно из проявлений мировоззрения сибирских аборигенов.  А само мировоззрение вызывает наше восхищение и уважение.  

Ю.К. Рассамахин

29.08.2018 г.

Источники:

Коников Б.А. Конь в культуре и искусстве средневекового населения Омского Прииртышья, Южной Сибири и Казахстана: общее и особенное // Народы и религии Евразии. – Барнаул, 2010. – № 4. – С. 24–39.

Назаренко А.В., Белоусова Н.Ф., Юрьева И.Б., Кокорина Н.В. Приобская лошадь: история, современность, перспективы // Аборигенные породы лошадей: их роль и место в коневодстве Российской Федерации: Мат-лы I Всерос. науч.-практ. конф. с международным участием. 16 февраля 2016 г. – Ижевск: ФГБОУ ВО Ижевская ГСХА, 2016. – С. 73–80.

Степанова О.Б. Орёл в мифологической традиции селькупов // Электронный ресурс: http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/01/978-5-88431-188-6/

Федорова Е.Г. Рыболовы и охотники бассейна Оби: проблемы формирования культуры хантов и манси. СПб: Европейский Дом, 2000. – 368 с.

Чиндина Л. А. Древняя история Среднего Приобья в эпоху железа: Кулайская культура. Томск: Издательство Томского университета , 1984. 256 с.: ил.; 2 л. табл.