Книжные пометки Полумордвинова

Многие люди имеют привычку отмечать что-то в книгах, и порой эти пометки оказываются чуть ли не единственным свидетельством о жизни и мыслях человека.

Так и востоковед Михаил Аркадьевич Полумордвинов, о которым было написано на страницах нашего блога ранее, читал книги с карандашом в руке.

Разведчик Михаил Полумордвинов — загадки, оставленные в Томске

http://tomskmuseum.ru/blog/bpoly/

Буддийское зеркало Полумордвинова

http://tomskmuseum.ru/blog/bkotenkobzp/

М.А. Полумордвинов был личностью таинственной — то ли из-за военной службы, то ли потому, что время не донесло сведений о нем.  Мы знаем его военную биографию и храним его коллекции буддийских предметов и фотографий, но не знаем, о чем думал Михаил Аркадьевич, каким был человеком и исследователем.

Немного развеять ореол тайны удалось именно благодаря пометкам, сохранившимся в его личном книжном собрании, ныне хранящемся в Научной библиотеке ТГУ (несколько изданий есть и в нашем музее). Для понимания принципов коллекционирования Михаила Аркадьевича было проведено исследование его книг. Обнаружение рукописных пометок оказалось совершенной неожиданностью, и пришлось просматривать более 250 изданий постранично, чтобы не пропустить ни одной пометки.

По большей части М.А. Полумордвинов отмечал участки текста знаками на полях, подчеркивал отдельные предложения и абзацы, но также встречаются целые слова и предложения. Например, в определителе С.Ф. Ольденбурга «Сборник изображений 300 бурханов» Полумордвинов написал инструкцию по использованию этой книги:

«Имеющаяся с №1 по 18 подпись на верху рисунков моей рукой, а с №19 и до конца — над рисунками, не моим подчер[ком]. Комм[ентарии] — транскрипция тибетских имен, а также, в некоторых случаях, – обозначение групп, иногда же и монгольских имен — сделаны им собственноручно, или (с №1 по №18 скопировано мною с другого экземпляра К.Н. [Цыдыповым] под диктовку ламы Лобсана (тибетского доктора, практиковавшего в Харбине в 1907-1910 г. и умершего от чумы).

[Подпись Полумордвинова]

[неразборчиво, 2 слова] сделаны по пантеону Пандера — Грюнведеля — 300 бурх[анов].»

Здесь имеются в виду определители буддийских изображений авторства Е. Пандера и А. Грюнведеля.

Действительно, в определителе С.Ф. Ольденбурга с  1 по 18 страницу имеются подписи, сделанные рукой М.А. Полумордвинова.

Также в этой инструкции мы видим настоящую подпись М.А. Полумордвинова.  За таковую можно было принять его факсимиле, которое он ставил на каждой своей книге и на обратных сторонах буддийских икон-танок, хранящихся в нашем музее.

Уже по одному составу книжного собрания М.А. Полумордвинова можно сказать, что у него было две сферы интересов: как военный он собирал сведения военно-статистического, географического и политического характера; как ориенталист — сведения о буддизме.

Исследование пометок помогло понять, что М.А. Полумордвинов интересовался разными сторонами буддизма (историей, философией, мифологией, бытом монахов), обращался к отечественной и зарубежной литературе разных жанров, консультировался со специалистами (ламами), сравнивал буддийские традиции Китая, Тибета, Монголии и Индии. Он был знаком с монгольским, китайским и японским языками, что позволяло ему глубже понимать изучаемую культуру.  Но самым важным был вопрос, целенаправленно ли М.А. Полумордвинов собирал свою коллекцию или же его сборы были случайными.

Во-первых, пометки показывают, что М.А. Полумордвинов изучал буддизм глубоко. Если бы все отмеченные им места были собраны в список, этот список бы был подобен конспекту лекции по буддизму,  настолько полно М.А. Полумордвинов погрузился в изучение этой религии. Во-вторых, пометки показывают исследовательский процесс — М.А. Полумордвинов искал информацию о предметах и сравнивал изображения в разных определителях. В-третьих, сохраненная музеем коллекция скульптуры и икон-танок М.А. Полумордвинова является представительной — она прекрасно иллюстрирует буддийский пантеон: гневных и мирных божеств, божеств и святых учителей буддизма, мужских и женских персонажей. Такая полнота вряд ли является случайностью, потому мы можем говорить, что М.А. Полумордвинов собирал коллекцию со знанием дела, стремясь отобразить весь сонм буддийских божеств.

Надо еще сказать, что некую коллекцию буддийских предметов М.А. Полумордвинов пожертвовал в 1909 г. будущему музею Общества русских ориенталистов в Харбине (Михаил Аркадьевич являлся действительным членом обществ). Согласно рукописям М.А. Полумордвинова, хранящимся в музее, он покупал предметы буддийского культа, по крайней мере, с 1905 г. по 1914 г. Это дает нам несколько вариантов развития событий:

• он передал в дар музею всю коллекцию, но так как музей ОРО так и не был сформирован, М.А. Полумордвинов забрал свою коллекцию, и она попала в Томск;
• он передал в дар музею ОРО часть личной коллекции, продолжил собирать предметы, и в Томск попала уже новая коллекция.

Так или иначе, Общество русских ориенталистов слилось с Обществом изучения Маньчжурского края в 1927 г., это новое общество также открыло свой музей, который мог включать коллекцию Полумордвинова. По крайней мере, там были «две витрины с алтарями ламаистского и китайского буддизма, коллекции по даосизму и шаманизму и коллекция по ламаисткой иконографии» (согласно книге А.А. Хисамутдинова «Русский Харбин: опыт жизнестроительства в условиях дальневосточного фронтира»).

Общество изучения Маньчжурского края было закрыто в 1929 г. китайскими властями, дальнейшая судьба музея неизвестна. Потому коллекция М.А. Полумордвинова в Томском областном краеведческом музее является своего рода наследием Общества русских ориенталистов и его музея.

Публикация выполнена в рамках гранта РФФИ по гуманитарным и общественным наукам, проводимого совместно с Администрацией Томской области. Проект «Предтечи евразийской интеграции в зеркале музейных фондов» (No17-11-70007).