О музее / К 100-летию со времени основания музея / Век back

5 апреля. «Прапорщик ты мой!»

272 / 367

В начале апреля 1920 года на Томск мощным потоком обрушилась реклама: бесчисленное количество афиш зазывали публику на концерт «заезжей московской примадонны» певицы Клавдии Суриковой и аккомпанировавшего ей пианиста Сергея Гая.

Имена гастролёров томичи, вроде бы, доселе не слышали. Но афишам верили. Ну, не будут же, в самом деле, организаторы концерта переводить столько бумаги и краски на какую-то ерунду! Знать, и вправду, мастерица вокала и тапёр стоили того!

Приглашение посетить концерт заезжих гастролёров упало на благодатную почву. Соскучился народ по отдыху, искал отдушину в страшной повседневности. И то: в хаосе войн, разрухи, социальных потрясений, тифозного мора так хотелось окунуться в другую атмосферу, наполненную любовью, песнями и музыкой!

5 апреля полдевятого вечера Театр музыкальной комедии, который занимал площади бывшего театра «Интимный» (впоследствии – кинотеатр им. М. Горького), был наполнен битком. Публика заполнила ярусы, ложи и партер.

И – началось! Клавдия Сурикова проникновенно исполняла популярные песни и романсы. Она рыдала или сдерживала рыдания, следуя нотным ремаркам,  в других местах входила в религиозный экстаз. Одним словом, пела вдохновенно и как предписывалось авторами романсов. Публика воспринимала певицу по-разному. Кто-то восторженно рукоплескал, иные – морщились. Среди последних оказался и корреспондент томской газеты «Знамя революции» некто М. Таубер. Вот как он отозвался об исполнителях:

«…Игра Гая, это бьющая на дешёвый эффект, поверхностная игра дилетанта-любителя. Репертуар Суриковой – истасканные цыганские романсы и балаганные песни вроде «Прапорщик, прапорщик, прапорщик ты мой» (правда, слова «прапорщик» Сурикова заменила словом «миленький»). Обидно давать под такой концерт зал музыкальной комедии и угощать публику плохой игрой и посредственным исполнением цыганских романсов».

В заключение своего отзыва М. Таубер бросил хлёсткий призыв:

«Пора оздоровить театр и выбросить из храма искусства шантанные подмостки и разухабистую цыганщину».

Ну, вот что корреспондент взъелся на Клавдию Сурикову? Ведь в те же дни в том же Театре музыкальной комедии с успехом шла оперетта «Весёлая вдова» с участием той же певицы! И ничего, разгромные отзывы на спектакли отсутствовали. Может быть, причиной тому непререкаемый авторитет творца оперетты австро-венгерского композитора Франца Легара? Или М. Таубера «зацепил» текст песенки, где присутствовало тёплое отношение героини к «прапорщику», к «офицерику»?

А что? Гражданская война ещё полыхала в необъятной России. И отношение трудового люда к «офицерам-золотопогонникам», особенно в условиях белогвардейского террора, было наполнено лютой ненавистью. А тут, в популярной песне, которая была у всех на слуху, такой «контрреволюционный» опус:

«Не могу налюбоваться.

Офицерик… Экий плут!

Так и тянет – целоваться,

Сами губы так и льнут…   

 

Занавесочку закрою:

Нам светло и без огней.

Дай-ка я прижмусь щекою

К светлой звёздочке твоей...

 

И целуя, всё шепчу я,

Всё шепчу я без конца:

«Ненаглядный, милый!

Милый, дорогой!

Прапорщик! Прапорщик!

Прапорщик ты мой!..» 

Конечно, народ понимал, что песня эта не столько про «прапорщика-офицерика», сколько про разлуку. Она была написана в годы Первой мировой войны композитором Виктором Гавриловичем Пергаментом и поэтом Николаем Ивановичем Фадеевым (публиковался под псевдонимом «Чуж-Чуженин»). 

Ноты песни «Прапорщик ты мой» для голоса с фортепьяно. 1914 –1917 годы (источник изображения: http://a-pesni.org/ww1/praporchik.php)

Популярность песне добавила и киевская фирма грамзаписи «Экстрафон», которая приблизительно в 1915–1916 годах выпустила грампластинку с «Прапорщиком» в исполнении известной концертной певицы начала XX века Марии Александровны Эмской.

 

extraphone_5590_24081_praporshik_emskaya_rest.mp3

Романс «Прапорщик ты мой». Поёт Мария Эмская. Российская империя, фирма «Экстрафон». 1910-е годы (источник: https://ru235.iplayer.info/song/)

 

Репертуар М.А. Эмской простирался от оперных арий до цыганских романсов. А в годы Первой мировой войны, наверное, глубоко тронула её и эта, на самом деле, трагическая песня, полная тревожных ожиданий.

«Сны-кошмары одолели…

Вижу сон, безумный сон:

Гром орудий… взрыв шрапнели…

Слышу стон, протяжный стон…»

 

А томичи, собравшиеся на концерт Клавдии Суриковой, видимо, думали о своём лихолетье. Их родные и близкие, разбросанные по фронтам Гражданской войны или оказавшиеся в тифозном мороке, как они там? Живы ли? Может,  страдают безмерно? Так что песня «Прапорщик ты мой», оказывается, не такая уж легковесная, как представляется поначалу…