Из Парабели в Васюган

Сегодня мы расскажем об очередной нашей экспедиции по таёжным рекам Принарымья. «Очередной» потому, что первая экспедиция из запланированной серии (т.е. по Принарымью), состоялась год назад. Она частично освещена на «Таёжном маршруте» (2 сезон, «Таежные реки Принарымья»).

В этот раз мы учли (ну, или почти учли. Всегда остается место «для неизбежных на море случайностей») все огрехи прошлых поездок и подготовились к экспедиции весьма основательно, даже больше, чем обычно, в первую очередь – в организационном плане. Впрочем, «опыт, как и импотенция, приходит с годами»: с каждой новой поездкой сборы и подготовка кажутся нам более простыми, видимо, опыт уже приходит, а вот импотенция еще запаздывает.))) В общем, теперь было проще: во второй приезд в Сибирь Вова (Wassa) уже может смотреть на все если не глазами «матерого таёжника» (ТМ), то уже и не совсем зеленого городского неофита. Короче, все готовились, как могли.

Большой Палыч дефектовал «Воеводу…» и дорабатывал на нем систему каркаса тента и интегрированных надпалубных бимсов.

Марина Маленькая хлопотала по припасам и занималась обмундированием.

Кстати, обратите внимание на то, что Вова (Wassa) теперь повышен в экипажной иерархии с Apprentice (подмастерье, юнга) до «operator»”а. Сибирь – страна неограниченных возможностей!)))

Наш экипажный капеллан Кымган Суним (Keum Gang Sunim) также занят подготовкой к походу. Поскольку капеллану в походе работы «по профилю» (отпевать, венчать, причащать, исповедовать и пр.) намечается немного, он берет на себя подготовку радиостанций, всей имеющейся на борту мобильной электроники и бортового же электрооборудования, благо мирская специальность и образование позволяют. Чтобы далее не создавать у наших радиослушателей путаницы в восприятии корейских имен и наименований буддистских духовных санов, я здесь, в отчете, буду называть нашего капеллана его русским мирским именем Михаил, тем более, что так мы и общаемся.

В общем, все идет своим чередом. В процессе подготовки (конечно же, куда без этого!), возникают разного рода форс-мажоры, что не прибавляет мне психического здоровья, зато изрядно увеличивает долю седых волос в паху и в подмышках (на голове-то не седых уже давно не осталось!); организация «чего-либо» — нервное дело! Так, например, вопрос Вовиного участия в экспедиции окончательно решился за сутки до ее фактического старта. А логистика? А топливо? А «миллион мелочей автономки»? Короче, «мрак и ужОс!». Но все это не те «нервы», которые приводят к инфарктам, инсультам или несварению. Правильно пел Владимир Семенович: «так лучше, чем от водки и от простуд!».

Последние приготовления. Мы с Мишей упаковываем весь шмурдяк в прицеп и кузов Л-200, Вова летит в Сибирь, Ваня с Серегой стартуют из Новокузнецка. Обратный отсчет запущен.

Выезжаем поздно. Ну, или рано. Тут – с какой стороны посмотреть. В общем, выезжаем в районе часа ночи, с таким расчетом, чтобы добраться до Новиково где-то в первой половине дня. Впереди нас ждет полтыщи верст пути, двести из которых – по весьма условным дорогам. И это только в один конец, для того, чтобы добраться из одного из южных районов области в один из центральных (а от самого южного до самого северного 1200 км и вообще дороги нет). Широка страна моя родная! Экипажу «Выдры» так вообще до точки старта под тысячу, а может, и больше; кто бы их, те версты, считал. Знаете, кстати, какое на эту тему у нарымских чалдонов присловье есть? «Версты в Нарыме мерил черт клюкой, да махнул рукой»; в корень зрят старожилы! Потому Ваня с Серегой, соответственно, выезжают раньше нас часов на несколько: дорога дальняя, загрузка полная, трал тяжелый, за спиной – напряженная рабочая неделя. Связь по контрольным точкам: старт в Новокузнецке, Прокопьевское кольцо, Белово, Ленинск, Кемерово, Юрга, граница Томской области… Тем временем мы, экипаж «Воеводы», доезжаем до условленного места встречи – большого и приметного (мимо не проедешь) придорожного кафе на трассе Томск – Мельниково, и ждем второй экипаж, попутно балуя себя шашлыком (черт, я сегодня, кажется, забыл пообедать. И позавтракать тоже. Некогда было, да и не до того…) и ста «наркомовскими» граммами. Несмотря на поздний (или уже все-таки ранний?) час, в кафе народу хватает: пара дальнобойщиков, кучка гражданских и несколько немаленьких компаний явных рыбаков и охотников едущих «туда» (камуфляж, ножи на поясе, спиртное рекой, общее возбуждение и громкие разговоры), а на парковке стоит несколько джипов с прицепами и лодочными тралами. Мимо кафе частенько проезжают такие же машины, а то и целые караваны; много иногородних: Кузбасс, Новосибирск и даже Алтай. В общем, «рыбак рыбака…» Ничего удивительного: послезавтра открытие осенней охоты на боровую дичь. Успокаиваю экипаж тем, что в запланированных на поход местах «даже бурые медведи дохнут от онанизма» и такого многолюдства не будет: далеко и дико. И действительно, за 5 дней пути по Парабели мы не видели ни одного человека и слышали мотор всего одной лодки, да и то в низовьях, на подходе к райцентру. Встреча экипажей, и вот, наконец-то, наш маленький караван из пары джипов с тралами под «Выдру» и «Воеводу» вливается в общий поток рвущихся на Север охотников и рыбаков. Ночь в дороге. Лениво треплемся, подремываем, курим расслабленно, потягивая пиво… Не знаю, для кого и как, но для меня есть в каждой экспедиции момент полного расслабона и «проветривания головы», когда на тебя нисходит спокойствие и умиротворение. Все, что нужно было сделать – уже сделано, думать ни о чем не нужно, да и поздно уже; теперь только поход покажет, готов ты был к нему, или нет, но изменить уже ничего нельзя. Из головы потихоньку вымывается вся лишняя и ненужная информация, мозг перезагружается и переориентируется на новые задачи. Да, после, на разгрузке и в походе, будет еще много беготни и нервотрепки, но уже «по делу», да и случится все это уже «гораздо более потом». В общем, эти несколько спокойных часов на старте, и непременный атрибут, и необходимый ритуал, и жизненная необходимость одновременно; за долгие годы командировок, экспедиций, вахт и походов они уже стали для меня традицией. Попутно «прислушиваюсь» к настроению товарищей. Мы в таком составе идем впервые, экипаж еще «не слетан» и не сбит, а потому понимание того, что мы думаем и чувствуем одинаково, очень важно, особенно в условиях фактической автономки. Судя по общему настрою, «будущее внушает оптимизм».

Рассвет встречаем на Инкинских болотах, это половина пути. Обложной дождь, выматывающий душу в течение нескольких дней подготовки, здесь не идет (и, судя по всему, не шел уже давно), немного приморозило, что дает надежду на ясную погоду на всем маршруте: где-то здесь бабье лето должно начаться, да разве в Сибири с погодой угадаешь? Будет оно это лето вообще, или нет? Природа здесь частенько «забывает» его включить.

Радуясь солнечному утру, доходим до Парабели, где ненадолго задерживаемся: оргвопросы, дозаправка и пр. По счастью, все «на мази» и времени здесь мы не теряем, продолжая движение в штатном режиме и не выбиваясь из графика. Во избежание дальнейшей путаницы в местной топонимике сообщаю, что топонимов «Парабель» в отчете будет два: райцентр, село Парабель и собственно река Парабель, по которой и проходит значительная часть нашего маршрута. От райцентра нам нужно уйти по дороге еще примерно на сотню километров вверх по реке, на Запад, до деревни Новиково, которая и определена местом старта. В прошлом году я проходил в этих местах, правда, стартовали мы верст на 250-300 выше от Новиково по реке, точнее на ее притоке Чузик, аж в районе г. Кедровый. Эти места настолько красивы и самобытны, что нынче было принято решение пройти часть прошлогоднего маршрута повторно, «чисто из эстетических соображений». Сама же идея маршрута родилась давно, да и оформилась тоже достаточно давно. Есть такая книга замечательного, но незаслуженно забытого томского писателя А. Г. Шелудякова, которая называется «Из племени кедра». Книга основана на реальных событиях и рассказывает о томском севере, его жизни и истории освоения в 50-60х годах прошлого века. Это книга о таёжной реке Васюган, о жизни и быте людей тайги, а написана она так, что Купер отдыхает. Итак, долго ли, коротко, но примерно к полудню доходим до Новиково. Дорога оказывается хуже, чем ожидалось: обильный иней и роса стаяли, начисто расквасив верхний слой грунтовки, а потому ехать приходится медленно и осторожно. Находим удобный подъезд для трала, привезшего «Выдру», и место для разгрузки и сборки «Воеводы», разгружаемся, сбрасываемся на воду и готовим суда «в первом приближении».

На все-про все уходит чуть более двух (но все-таки менее трех) часов (помогли-таки загодя проведенные учения и тренировки в сборке-разборке!), включая короткий обед сухпайком, перекуры и «перекуры по 50 мл». Настроение у всех приподнятое: путешествие начинается! Мы не торопимся, но и не «резиним» особо, сегодня предстоит еще отойти от деревни, найти место для ночлега, поставить лагерь, наконец-то попариться в бане и приготовить ужин, а темнеет осенью рано. Потому мы и готовим суда «в первом приближении»: завтра в новом лагере, на дневке, мы завершим доводку судов, и уже потом выйдем на основную часть маршрута «во всеоружии».  Река Парабель, тем временем, продолжает радовать нас яркими красками и хорошей погодой.

Монтировать тент и располагать судовое имущество согласно распорядку и номенклатуре мы будем завтра, а сегодня мы просто грузимся на «Воеводу» и отваливаем от новиковских берегов. «Выдра», как более скоростная, уходит вперед, на разведку фарватера, попутную рыбалку и поиск подходящего места под лагерь. Проходим чисто символическое расстояние, примерно километров в тридцать, и видим, что Ванин экипаж вперед ушел не зря: на симпатичной песчаной косе уже горит костер и высится куча заготовленных дров. Наши «резиновые (точнее – из ПВХ) кони» («Флибустьеры надувают корпуса», ага!) замирают у берега в ожидании завтрашнего дня. Расчеты оказались верными: когда все хозяйственные дела завершены, на заштилевшую Парабель опускается ночь. Ну и ладно: темнота бане не помеха!

Первый день похода – это всегда праздник. Ты еще находишься в предвкушении и надеждах, ты еще не устал и не измотан. Да и с погодой нынче, кажется (тьху х 3!) повезло: не забыла-таки  природа «включить» бабье лето! Праздник отмечаем скромным ужином, самоплясом (тоже, впрочем, в скромных количествах, ибо после бессонной ночи в дороге он как-то, того, не идет особо) и баней. В качестве бани у нас сегодня МБ-15 с «Мега-Согрой» и специально для нее взятым габродиабазом. Благодать! Потом – всеобщее падение в сон, как в омут и поздний подъем, дневка же!

С утра каждый начинает заниматься своими делами. Мы с Мишей монтируем тент и возимся с размещением судового имущества, Вова снимает и возится с аппаратурой, Ваня с Серегой пытаются рыбачить, в перерывах занимаясь чем-нибудь полезным: готовкой обеда, пристрелкой карабина (это у Вани ежеосенний ритуал) и прочими делами. Одним словом, все при деле.)))

Тут, кстати, от наших постоянных радиослушателей поступали вопросы о штормобезопасном размещении на борту «Воеводы» судового имущества. С удовольствием излагаем основную идею и представляем вашему вниманию небольшой фотоотчет в виде ответа на вопрос. Идея же такова: хоть палуба у нашего рейдера отличается завидными габаритами (4,75 х 2,60 м), она не так велика, как кажется на первый взгляд. Т.е. она, конечно, велика, но и шмурдяка мы тащим с собой немало, ибо являемся истинными мобибийцами и любим комфорт во всем, начиная от пребывания на борту в креслах, обеда за настоящим столом, и заканчивая сном на кроватях. Мы, конечно, можем жить и по-другому, в более спартанских и менее комфортных условиях, но уже не хотим, ибо Мобиба-вирус прогрессирует.))) Плюс к тому часть бивуачного имущества и расходных материалов, перевозимых «Выдрой», перекочевала к нам: что такое пара лишних центнеров при объеме баллонов в 6м3? Пустяк, не стоящий упоминания, не более! Как говорится, «на скорость не влияет».)))

Каркас тента на «Воеводе» изготовлен из стальной профилированной трубы и собирается по принципу палаток «старшей» серии, вплоть до утяжных строп на фастексах. Правда, стропы эти крепятся не на крючки, а охватывают обе (внешнюю и внутреннюю) плоскости тента целиком, но это не принципиально. Неотъемлемыми расходниками в номенклатуре судового имущества служат электротехнические хомуты/стяжки. Ими очень удобно крепить массивные, но легкие (пустые топливные канистры, чехлы с теплыми полами), не очень массивные и достаточно тяжелые (оружейные кофры) и мелкие и редко используемые (канистра с бензином и маслом для бензопил, топор в чехле) предметы и иное судовое имущество (инверторы, проводку, внутреннее освещение) к каркасу тента изнутри. У них вообще много применений, а поэтому несколько пачек хомутов разных калибров постоянно «живут» в судоводительском рундуке. Ну и собственно тент к каркасу крепится именно ими.

На торце носовой оконечности тента живут весла. Не то, что они очень уж нужны (такое судно и при такой загрузке сдвинуть с места, даже и в случае «внезапного ахтунга» веслами — малореально), но по Правилам плаванья положены, а «кодекс мы чтим». В общем, пусть будут: у них еще очень много применений: каркас аварийного тента, доска для разделки рыбы, основание сушилки, штатив для софитов и еще олимпиард прочих, ограничиваемых только фантазией экипажа.

Ну и еще мы всякое «мягкое подручное» имущество (спальники, например) на каркасе под тентом развешиваем, чтобы каждый раз их из рюкзаков не доставать.  Я сказал «рюкзаков»? Простите, оговорился! Чем дальше, тем больше вместо традиционных рюкзаков для хранения и перевозки личного имущества мы используем сумки от различных изделий «Мобиба»; это удобнее и практичнее.

Чтобы не перегружать отчет однотипными фотографиями, «на словах» добавлю, что помимо хомутов нами активно используется другой расходник – багажные резинки; применений для них – олимпиард.

Вообще говоря, Парабель – река с мягким и покладистым характером, шторма, или, как здесь говорят, «пАдера», на ней редкость (довольно необычный случай для сибирских рек). Казалось бы, зачем тогда проводить противоштормовые мероприятия? Причин здесь несколько. Во-первых, «береженого и Д-рвин бережет, а остальных конвой стережет». Во-вторых, впереди нас ждет Обь, река, в отличие от Парбели, своенравная, с весьма паскудным характером. В-третьих, на борту должен быть порядок, ибо, как сказал Р. Декарт, «порядок освобождает мысль»; в нашем случае – не только мысль, а еще и полезное пространство, что повышает комфортность пребывания на борту. Ну, и в-четвертых, «Солдат\матрос без работы – преступник! Чем бы экипаж ни занимался, лишь бы… утомился!»)))

Между тем дневка закончена, суда подготовлены, а мы продолжаем двигаться по маршруту дальше. Парабель радует нас штилем и золотой осенью, но огорчает полным отсутствием клева. На общем совете экипажей приходим к единому мнению, что все дело в имеющейся на бортах взятой из дома рыбе. Знаете, наверное, такую примету? Мол, рыбу на рыбалку брать нельзя, клева не будет. В общем, решаем мы всю рыбу, найденную в ходе специально проведенной инвентаризации, спешно доесть. Легко сказать! Кое-кто (не будем показывать пальцем) взял ее столько, что  «доедание» заняло еще 4 дня и растянулось аж до Каргаска, и только после этого примета сработала: клев появился!)))

Неторопливо проходим после дневки еще около 60 км и ближе к темноте становимся на ночлег. Чтобы не морочиться с постановкой полноценного лагеря (уже темнеет), ночуем «по-спартански». Ну, как, «по-спартански»? В «банно-верандной палатке» МБ-15, без кроватей (зато на трех слоях теплого пола), без бани и без печи. Такой вариант, конечно же, не обеспечивает комфорта Нашей штатной экспедиционной  Р-44 с печью, зато сильно экономит время: завтра решено идти «от рассвета и до талого» и ночевать уже на источнике, а до него еще полторы сотни верст.

Утром поднимаемся еще по темноте, а с рассветом оба судна уже весело и жизнерадостно бороздят просторы Парабели. Застоялись наши «резиновые кони», по всему видно: они и идут бодрее, потому, что к таким пробегам они и привыкли.)))

Где-то «к послеобеду» доходим до цивилизации – моста через Парабель. Здесь у нас с Иваном запланирована встреча. Его «Выдра» бежит 40 км\ч, а мой «Воевода» — всего 20 (зато уверенно и 1.5 т груза на борту!); разумеется, Ване нет смысла идти со мной «борт в борт». Они с Серегой продолжают надеяться на возобновление клева и закидывают спиннинги во всех подходящих местах, хотя бортовые запасы рыбы уменьшились пока незначительно. Результат – один подъязок размером с ладошку. Ню-ню!)))

До Оби остается пара десятков километров, которые мы и преодолеваем. В райцентр заходим ненадолго, буквально на полчаса, нужно купить свежего хлеба и еще всяких мелочей, а заодно повстречаться с нашим «ангелом-хранителем» Володей Бутом, председателем Парабельского райохотобщества, получить от него свежую информацию по обстановке на Оби и порешать с организацией Ваниной эвакуации с конечной точки маршрута (джип и трал для «Выдры» стоят у него дома). Быстро дозаправляемся и идем дальше.

Обь встречает нас крепким ветром, грозой и радугой. Добрый знак! Добрый в том плане, что крепким, а не падерой. А то тут сииииильно по-всякому бывает. Обычно внезапно.)))

Тем временем мы идем уже по Оби. Учитывая то, сколько мы сегодня уже отмахали, а также короткий осенний день, начинает темнеть.

В общем, как в плохих романах, мы входим на рейд базы Чистый Яр «с последними лучами солнца», а швартуемся уже практически в темноте. Километровая пешая пробежка с самым необходимым (и тем, что нельзя оставить без присмотра), и вот мы на базе. Базой заведует мой бывший напарник по рыбнадзору по имени Володя (позывной – «Чума»), с которым вместе мы не один год отработали в этих самых местах. Мы заранее созвонились, а потому нас ждут. Быстро заправляем кровати чистым бельем (Спальники? Какие спальники?! Это приличное место!!!), после чего бегом бежим в горячую ванну, благо их здесь много, а персонально нам выделен целый бассейный павильон. Гречка с тушенкой (ненавижу!!!) и овощной зажаркой (спасибо Марине!), три стопки самопляса (устали), и спать.

Сидючи в два экипажа в бассейне с горячей минералкой, у нас спонтанно появляется мысль поставить здесь баню. Нет, разумеется, не сегодня, а, например, завтра. Прямо вот так с утра сбегать на бережок (километр в одну сторону) и бодренько так притащить нашу «большую баню» МБ-15 с внутренним слоем, теплый пол, мощную универсальную печь «Мега-Согру» и 20 кг камней.))) По экипажу не знаю, кому и как, а мне мысль нравится. Я – «за», даже если пешком таскать! Но пока – в бассейн!

В общем, с вечера мы решили назавтра устроить здесь баню с купанием в горячем источнике. Но утро вносит свои коррективы. У Вани с Серегой заканчиваются отгулы, а потому, если мы хотим вовремя финишировать в расчетной точке, нам нужно торопиться.  Мы встаем перед дилеммой: либо баня в базе, либо Нарымский музей политических репрессий. Ваня за музей, в котором он, в отличие от меня, еще не был; я – за баню. В итоге решаем разделиться. Определяем место встречи километрах в семидесяти ниже по Оби, после чего «Выдра» стремительно уходит вперед и вниз по реке, а  мы остаемся. Во-первых, потому, что, как пел уже упомянутый в первой части нашей радиопостановки, Владимир Семенович, «Уж если я чего решил, так выпью обязательно!»: идея бани на источнике не дает экипажу покоя! Во-вторых, здесь у нас запланированы съемки очередной серии «ТМ» и обзора по оружию, которые по причине темноты и общей задолбанности мы не смогли провести вчера. Вот, кстати, и фото из обзора.

Итак, для начала – о базе. История ее появления весьма интересна. Во второй половине 50-х годов уже прошлого века, по тем местам прошла геологоразведка и бурение на тему поиска нефти. В тот раз нефть там не нашли, нашли северо-западнее, о чем, собсно, уже не раз упомянутый роман «Из племени кедра», и повествует. Нефть не нашли, а вот минералку – пожалуйста! Одну из разведочных скважин, глубиной более двух (скорее под три) километров не то забыли затампонировать, не то сделали это некачественно, не то еще чего… В общем, сеноман из скважины изливался на рельеф свободно, служа развлечением для немногочисленного народа, проезжающего по автозимнику Парабель – Нарым: уж больно горячая вода (точнее, содержащиеся в ней попутные газы, в первую очередь – сероводород) горит прикольно, если ее поджечь! Так оно все и оставалось в течение почти полувека. По крайней мере, так все обстояло, когда я посетил данные палестины впервые, почти 20 лет тому, в 2000 году. Постепенно народ распробовал целебные свойства воды, а потому в 2006 году посреди чиста поля около скважины уже стояла сараюшка из горбыля, а вода изливалась не просто на рельеф, а в несколько привезенных из райцентра ванн, которые списали в ходе ремонта в районной больнице. Дальше – больше… В общем, сейчас это вполне себе современная турбаза, или, если хотите, база отдыха, в таёжном антураже, при этом – стремительно развивающаяся и окультуривающаяся, с геотермальным отоплением, солнечными панелями, системой аккумуляции электроэнергии, и прочим. Но лучше один раз увидеть, правда? Потому и публикую несколько фото с видами базы.

Но насчет дефицита времени Ваня прав: его мало. Потому мы заменяем по-сибаритски просторную МБ-15 на нашу «палчку-выручалочку» — ранцевую баню «Кайфандра» и все-таки паримся на источнике.

В общем, отсняв все, что необходимо и попарившись (хоть и наспех, но все-таки) мы стартуем, хоть после бани и лениво. Выходим с рейда базы на магистраль Оби и держим путь на Нарым, где в это самое время Ваня с Серегой культурно просвещаются посещением музея. В прошлом году мы с Ваней здесь уже были, но наше посещение Нарыма пришлось на воскресный день, когда музей не работает. Вот несколько нынешних Ваниных фотографий из музея.

Интересный факт. Нарым получил статус города еще в начале 17 века, а отменено это решение было только в 1926 году, когда он был в лучшем случае селом (свой приход и священник все-таки были).

Мы же проходим мимо исторического села и идем по маршруту дальше: нам сегодня еще пилить и пилить.

Тем временем погода начинает портиться. «Ветер северный, умеренный, до сильного» сменяется просто сильным, но порывистым, а небо затягивает.

Обь здесь не очень широкая, редко где больше 2 км, однако этого ветру для разгона до небезопасных (для «Воеводы»; хорошо «Выдре» с ее низким «противотанковым» силуэтом, а мне со своими двумя с лишним метрами высоты и глухими бортами?) скоростей вполне хватает. Но главная беда здесь в другом. От ветра можно спастись под ярами, где ветер не дотянется, но для этого придется значительно увеличить путь, постоянно «шарахаясь» от берега к берегу, от яра к яру. Ситуация усугубляется тем, что река здесь зело извилиста, а потому «номинально» южный ветер может задуть с любой стороны. Точнее, дует-то он стабильно с юга, но мы, следуя изгибам русла, подставляем ветру то нос, то корму, то один или другой борта.  И если нос или корма не критичны (кат продувается как труба; неприятно, но терпимо), то вот борта…

Тем временем ветер переходит в «штормовой порывистый», а происходит это в весьма неприятном для нас месте. Река здесь делает крутой поворот направо, почти под прямым углом, и разливается на те самые пару километров. Яр, который может защитить нас от ветра, находится слева, в аккурат у противоположного берега (как несложно догадаться, километрах в двух), а ветер на повороте задувает нам строго в левый борт. Идти против ветра под яр – абсолютно нереально: ветер уверенно тянет метров на двадцать, не считая порывов, к тому же не строго в одном направлении (все-таки еще поворот), мотор попросту не вытянет. Жмусь к правому берегу, который целиком состоит из отмелей и песков, а значит, здесь достаточно мелко. Ну, по крайней мере, в случае ЧП и оверкиля, мы имеем все шансы дойти до него пешком: тоже приятного мало, но «живая собака лучше мертвого льва». Впрочем, что там творится на берегу не видно: там царит  совершенно натуральная песчаная буря, а потому его очертания только угадываются. Ориентируясь по цвету воды, по просадке кормы на мелководье, по оборотам мотора, по редким зацепам винтом песка и отмелей, тяну судно вперед. Тяну, как лосось рвется на нерест: мне нужна свобода маневра с учетом ветра, нужно вырваться на нормальную воду так, чтобы подойти к правому берегу там, где он наконец-то переходит в яр. Но для этого нужно довернуть направо еще хотя бы на несколько градусов, а поворачивать-то и некуда. Наконец мы прорываемся, «и тут все заверте…» В смысле – стало еще хуже: мы становимся строго бортом к ветру, и я физически чувствую, как правый (подветренный) баллон под ветровой нагрузкой от тента все глубже погружается в воду, а левый (наветренный), наоборот, изо всех сил лезет на поверхность. При этом судно бьется на волнах в пляске святого Витта. Тут опасность и беда вот в чем. Рано или поздно карты (то есть волны и ветер) лягут так, что ветер сможет пробраться под баллон и упереться в палубу, что резко увеличит парусность почти вдвое. Этого «Воеводе» точно не выдержать, это – полный и окончательный оверкиль без гарантии выживания экипажа. Ну, то есть, вероятность не потонуть велика, но все-таки далеко не стопроцентна. Но теперь уже, как говорится, «поздняк метаться», надо выводить судно и экипаж из той ж..пы, в которую я их затащил. Сооружаю компетентное и уверенное выражение морды лица («Но капитан сказал «Еще не вечер!», вновь привет Владимиру Семеновичу!) и разворачиваю судно под углом 45 градусов к ветру, так, чтобы максимально  снизить ветровую нагрузку, при этом сохранить курс (поворачивать дальше вправо по-прежнему некуда).

Теперь задача упрощается; мне нужно удерживать судно на курсе так, чтобы ветер продолжал дуть нам в левую скулу (не строго в борт!), при этом оно шло вперед с попутным дрейфом к правому берегу. По большому счету задача проста, почти примитивна: нужно, удерживая судно на курсе, двигаться вперед, при этом позволить ветру утащить его к правому берегу. Сложно звучит? Ну, да, в фотографиях было бы проще. Но нет оттуда фотографий, не до этого нам было. В общем, движемся как-то, и все еще своим ходом, и все еще не перевернулись. Рука на румпеле, мозги отключены, работают рефлексы, вестибулярный аппарат и общее чувство направления. Порыв ветра – перекладываем румпель на несколько минут или секунд (в смысле – долей градуса, а не единицы времени) на правый борт и сбрасываем доли процентов на секторе газа. Ветер чуть стих – возвращаем гашетку и румпель «на исходную», тут главное – не переборщить, ибо сие зело чревато, а порывы ветра — непредсказуемы. Рука на румпеле каменеет (знаю, что плохо; тело, работающее «на рефлексах» должно быть расслаблено, но ничего с этим поделать не могу), ногти впиваются в резиновую рукоять, морда безмятежно-каменная, ноги от нервяка начинает сводить судорогой, однако… однако, движемся потихоньку! Вот он уже берег, совсем близко! Хочется заорать от радости, и я ору. От радости? Нет. Я ору «Палубный, приготовиться к швартовке! Швартуемся на два кола! Вова, на правый борт! Где мы?! Мне нужны координаты! Всем:  жилеты можно расстегнуть!» Именно в этот момент нас накрывает богатырским раскатом грома и проливным дождем. Доворачиваю вправо, ставлю кат поперек береговой черты и двигаю сектор газа до упора. Кат, как подстегнутый, прыгает к берегу и выскакивает на него почти на треть длины баллонов. Уууух! Вот теперь нас никакой ветер не перевернет!

Миша тем временем, красиво, грациозно, и, даже как-то щегольски, прыгает на берег и зачаливает судно максимально прочно, а Вова бодро рапортует: «До расчетной точки встречи семнадцать километров по-прямой! По руслу – порядка двадцати пяти!»

Так. Встать. Встать. Встать с рундука. Ну, встать же! Быстро! Вооот… Выдохнуть. Еще раз. И еще. Взгляд на правую кисть, украдкой. Несколько раз сжать-разжать кулак. Не трясется рука, не дрожит; это радует. Еще раз выдохнуть. «Дорогие коллеги! Ваш шкипер не видит повода не пообедать. По-моему, назрело. Ну и водки в гомеопатических дозах не помешало бы. Кажется, все промокли и замерзли». Экипаж, разумеется, поддерживает.

Впрочем, я немного слукавил: есть с того момента пара-тройка фоток. Но за качество и соответствие тематике поста – звиняйте. Как говорится, «што могла!»

 Видите на фото левую белую точку (их там две)? Вот к ней-то нам и нужно попасть

В общем, все обошлось. Разогреваем утренние макароны (опять с тушенкой, черт!) и пережидаем дождь. Он хоть и сильный («Отверзлися хляби небесные!»), но довольно короткий. Как раз к его окончанию (и готовности обеда), откуда-то из дождевой пелены появляется мутное пятно, при ближайшем рассмотрении оказывающееся догнавшей нас «Выдрой» с мокрыми до нитки Ваней и Серегой на борту. Все рассаживаются вокруг стола, обедаем, как ни в чем не бывало, пережидаем дождь…

Обед, три стопки самопляса, перекур… Ну что, пора, пожалуй? Да, пожалуй, и вправду пора, скоро начнет темнеть.

Быстро сворачиваемся, расчаливаемся и идем дальше. Но это – уже совсем другая история.

Меж тем, из-за низкой и плотной облачности темнеть начинает рано, что минус. Но есть и плюс: темнеет долго, сумерки растягиваются часа на три. Ваня с Серегой на «Выдре» уходят вперед, искать место под лагерь, готовить дрова и разжигать костер, а мы потихоньку ползем следом. Я на румпеле, Вова на камере и навигаторе, а Миша не спеша устраняет последствия шторма и восстанавливает крепления полусорванного тента. Тем временем совсем темнеет, и мы продолжаем движение по судовой обстановке, потихоньку на навигаторе отслеживая наше приближение к точке рандеву со вторым экипажем. Хорошо, что движение судов здесь оживленное, обстановка (бакены и створные знаки) обозначены лампочками, как и положено, иначе по абсолютно темному пейзажу, в котором не видно, где кончается вода и начинается небо (или берег) мы бы не прошли, потерялись бы. Судя по карте на мониторе навигатора, Обь здесь разделяется на несколько проток и рукавов, что приходится домысливать: темно, хоть глаз коли. В общем, «идем по приборам» и это – не преувеличение: притираемся к краю судового хода (правый обозначен красными лампочками на бакенах, левый — белыми), «ловим» створ (две лампочки в 1-2 км впереди, на берегу) и идем так, чтобы вот эти вот лампочки на берегу составляли одну строго вертикальную линию. Как подошли к ним близко, начинаем искать следующую пару, и следующую, и еще одну…

Судовождение в темноте, конечно, «не айс», да и, вообще говоря, на судах, не оборудованных гидролокаторами, по Правилам плаванья запрещено. Но выбор у нас небогатый: «играть в геологов» (где встал, там и дом) нам совсем не хочется; как-то это не по-мобибийски. Тем временем где-то близко и точка встречи. Мы предвкушаем возможность размять ноги, да и вообще отдых от трудного дня, такого богатого на эмоции и приключения. Затем происходит что-то странное и непонятное: в ровный гул мотора вплетается некий непонятный звук. Это не поломка, нет, да и вообще звук имеет не техногенную причину. Долго пытаюсь понять, что же это, и, наконец осознаю: это матюги. Плотный такой поток семиэтажного мата, который доносится со стороны кормы. А голос такой знакомый-знакомый… Ванин голос! Начинаю вертеть башкой с целью определения источника звука. И точно! По левому борту со стороны кормы движется какая-то смутная тень и громко матерится. Это – «Выдра», а в выдре Ваня. Сходимся поближе бортами (на звук, или, скорее, каким-то шестым чувством; ночь, темнота, ничего не видно) и сбрасываем обороты, чтобы было друг друга слышно. Оказывается, точку встречи мы проскочили! И то, что на берегу вовсю пылал огромный пионерский костер, а парни сначала начали стрелять в воздух (сначала просто так, а потом — ракетами), нам не помогло: реально ничего не видели и не слышали! В скобках отметим: вот что значит, разные карты и разная система координат на разных навигаторах.

В общем, пока второй экипаж нас догонял, от заготовленных дров и костра мы отошли весьма далеко, возвращаться – себе дороже, и по времени, и по топливу: вверх же идти, а течение здесь весьма себе обское, ровное и мощное, хоть это и не бросается в глаза. Хорошо, что Обь здесь прямая, а берега ровные: чалься, где хочешь! Прижимаемся к левому берегу и «чалимся где хотим». Быстро находим площадку, пригодную для «большого бивуака» с экспедиционной стационарной Р-44 («маленький» — с универсальной (и баня, и жилой модуль «в одном флаконе») МБ-15), разворачиваем лагерь и собираем ужин. На улице, как вы помните, темно, но нам это не помеха. Ходить с фонариками? Увольте! Мы же эпикурейцы, а значит – ленивы, но изобретательны. Достаем из электрического ящика пару софитов для ночных съемок, вешаем их на весла, подцепляем аккумулятор… Вуаля! Весь лагерь, берег и окрестности залиты ярким светом.

Пока мы с Вовой ставим палатку (учитывая возможные «ветры злые» прячем ее под яром), Ваня с Мишей напиливают кучу дров, а Серега готовит ужин.   В установленной палатке ставим мощную печь «Мега-Согра»: после всех сегодняшних приключений надо отогреться и обсушиться.  Чтобы максимально использовать ее мощь, печь вкапываем на 2\3 длины ножек. Спим в ласковом тепле и сухости.

Утром ленивый и неранний подъем и неспешные сборы. Идем мы в графике, а потому можем позволить себе некоторую ленность и расслабленность. Точнее, подъем неспешный у нас, а вот второй экипаж, смертельно зараженный вирусом «рыболовства головного мозга» встает чуть свет, берет спиннинги и идет на рыбалку. Вчера, кстати, наконец-то доели все запасы взятой кое-кем из дома рыбы, а потому примета срабатывает: начинается клев. Пока мы досушиваем после ночи спальники и кровати, Серега готовит завтрак и балует нас первой в данном походе свежей рыбой.

Вот, кстати, на фото видна крышка от селедочных пресервов. Это такое у нас ноу-хау, облегчающее и упорядочивающее быт, точнее – готовку. В банке перевозится готовая смесь муки и соли (4:1), специально для обжарки рыбы. Удобно: не нужно ничего искать, смешивать, перемешивать и так далее: просто вывалял кусок рыбы или котлету в готовой смеси, и – на сковородку.

Вова тем временем переливает отснятое видео с камеры на ноутбук и отсматривает его. Специально для того, чтобы не упустить возможность переснять какие-то неудавшиеся моменты; серьезный подход к своим обязанностям!

Между тем, «утро красит нежным светом лица мрачные прохожих. А меня оно не красит: я красивая попозже!»))). В смысле – погода радует. Солнечно, сухо, ветер дует, но «без фанатизма».

До райцентра Каргасокского района – села Каргасок (в романе «Из племени кедра» по следам которого мы и идем – Медвежий Мыс, дословный перевод с хантыйского), остается километров пять.

Наконец, закончив с завтраком, сборами и иными лагерными делами, ближе к полудню собираемся стартовать по маршруту дальше. Учитывая вчерашний горький опыт, когда мы разминулись, промежуточную точку встречи назначаем не по координатам, а по ее географическому положению, причем так, чтобы ошибиться было невозможно. Нам сейчас предстоит рывок на Васюган, до которого осталось совсем немного. Ваня с Серегой, как и всегда, уходят вперед, мы движемся следом. Обь здесь, как я уже писал, «протоками и рукавами вельми обильна», а наши рыбаки намеренно удлиняют себе путь верст на пятнадцать, чтобы обловить перспективную протоку Каргасокская Лука, минующую сам поселок. Мы же в поселок решаем все-таки зайти, чтобы пополнить бортовые запасы различными мелочами (самопляс, пиво, чипсы и пр.), да и вообще на цивилизацию посмотреть. Хорошо Ване с Серегой: они вчера в Нарыме живых людей (и даже женщин!!!) видели, а мы-то – нет!))) Насчет женщин – отдельная история. В тайге их, разумеется, нет, а если и есть, то мало и в непривычно-нетипичном рабоче-полевом виде. Т.е. совсем не в том, к которому мы все привыкли, а потому их присутствия в нашей жизни не хватает. Не в том плане, о котором тут все подумали, а, так сказать, из эстетических соображений. Опять же, картина окружающей реальности без них просто непривычна, как без домов, дорог, машин или магазинов. В качестве иллюстрации вспоминается случай из нашего весеннего путешествия. Движемся по Чумышу, остановка в Заринске на дозаправку бензином и пивом. К городу подходим в уже сгущающихся сумерках, а потому с вечера ничем, кроме бивуака, себя не напрягаем, перенеся все заправочные мероприятия на утро. Утром я нахожу машину и еду на заправку и на пивзавод (именно в такой последовательности! Пиво важно, но бензин важнее!), тем временем Ваня и Вова сворачивают лагерь и грузят лодку. Я возвращаюсь и мы вскоре стартуем. Отойдя от Заринска, Вова разливает пиво, а Ваня, из-за штурвала (мрачно так, насуплено): «Палычу пива не наливай! Ему и так хорошо, он сегодня женщин видел!»

Но вернемся к нынешнему путешествию.

Зачаливаемся прямо в Каргасокском порту. Пока парни идут до ближайшего сельпо, я охраняю «Воеводу», а заодно немного расскажу вам о Каргаске. Данное село (или, скорее, поселок) расположено на севере центральной части Томской области, недалеко от, так сказать, ее «географического центра». Особенность у села такая: здесь заканчивается дорога, дальше идут только зимники, потому добраться до остальных населенных пунктов (среди которых, помимо мелких деревень и вахтовых поселков есть еще один райцентр и даже целый город нефтяников — Стрежевой) еще несколько сот километров, можно только по зимнику или рекой. Ну, еще «только самолетом (а чаще — вертолетом) можно долететь», конечно, да только дорогое это удовольствие. Потому от Каргаска до Александровского и Стрежевого ходит паром (сутки туда – полтора обратно). Кроме того, Каргасок является перевалкой для транзита на крупные притоки Оби – Васюган и Тым (и еще десятки мелких). Потому порт здесь достаточно большой. Не такой большой, как во времена СССР и проходившей здесь всесоюзной комсомольской стройки, но (по нынешним временам) тоже немаленький.

В принципе, от Томска (самый южный город области) до Стрежевого (самый северный) можно добраться и на машине, но ехать предстоит через Новосибирск – Омск – Тюмень – Тобольск – Уват и Нижневартовск, около трех тысяч километров, потому колесный народ в основном предпочитает паром. Ну а для тех, кто не отягощен четырехколесным другом, есть другие виды водного транспорта. Обратите внимание на фотографию судов в порту. Видите, носом к нам стоит что-то скоростное, с «зализанными» обводами? Это «Метеор», судно на подводных крыльях. Когда-то давно, в моем детстве, суда такого класса («Метеоры», «Ракеты», «Восходы», «Колхиды») бороздили реки и прибрежные районы морских побережий. По скорости они вполне могли конкурировать с автобусами, а по комфортности даже превосходили большинство из них. Но с развалом СССР эти красавцы с футуристическим дизайном 60-х,  перестали эксплуатироваться, отошли в тень и исчезли из вида. Тем приятнее видеть сохранившийся, и даже активно эксплуатирующийся экземпляр: это рейсовый «Метеор» на линии Каргасок – Александровское – Стрежевой. Приятно еще и потому, что несколько лет назад его уже\еще не было. Но мы отвлеклись. Вон уже парни с набитыми пакетами спускаются по хрусткой гальке берега, и, перешучиваясь и улыбаясь, шагают к «Воеводе».

Разбираем покупки всем экипажем, кудахтая над каждым извлеченным предметом, как какие-то домохозяйки: «Ой, какая симпатиШная бутылочка! Ой, какая замечательная закусочка! Ой, пиииво!»

Кстати, о самоплясе. В условиях дефицита экипажного бюджета, а также повышенного (превышающего расчетный) расхода самопляса на предыдущих этапах маршрута, его приходится по возможности докупать. Ну, а поскольку элитных винных бутиков и супермаркетов разливных напитков у нас по дороге не густо, приходится брать, что дают, точнее – что есть в наличии. Так в нашем рационе появляется то, о чем Вова уже писал: «пищевкусовая добавка «Коко Джамбо» «Хлебная». Вот она:

Здесь, как и в районе любой большой деревни, движение по реке весьма оживленное. Помимо «большого флота» много моторок, с которыми мы здороваемся, они с нами – тоже. Дело не в том, что мы кого-то из них знаем, а в том, что здесь (как, впрочем, и везде на реках, севернее Транссиба) так принято. «Воеводу» местный народ разглядывает с благожелательным удивлением; на стоянках к нам часто подходят и спрашивают о маршруте, пробеге, технических характеристиках судна…  С удовольствием отвечаю на вопросы: людьми движет живой неподдельный интерес, а какой-либо агрессии, о которой так любят писать некоторые столичные путешественники, нет и в помине. Следует отметить, что лодка и снегоход здесь есть в каждой семье. Здесь это такое же обычное средство передвижения, как в России автомобиль. Но «не лодкой единой»… Потому во многих семьях в дополнение к лодке есть водоизмещающие каютные катера, длиной 8-12 м, приспособленные для жилья и длительного автономного похода. Как правило, это списанные рыболовецкие «Мётчики», кропотливо и любовно восстановленные и ставшие «семейными яхтами». Дополнением к машине и снегоходу являются, как правило, трактор, вездеход или «дутик» (их еще называют «моторашка») – сверхлегкий самодельный вездеход на шинах сверхнизкого давления. Все это также любовно восстановлено из чермета или собрано своими руками из подручных материалов.

Быстро походим отрезок Оби до устья Васюгана, где, как и условлено, встречаемся с Ваней.

 «Плещется Обь средь крутоярых берегов, средь сыпучих песков да болотистых низин. Как сказочная голубая лента, течет-струится сибирская река по древней таежной земле. Вытянулась, уползла на далекий Север, в край вечного солнца и долгих ночей, край голубого песца и хрустальных нетающих льдов. Питают великую Обь тысячи малых речушек и полноводных рек, а она вбирает их темноватые воды, как голубое бездонное небо вбирает струистый дым. Растворились, исчезли в бесконечной обской воде и коричневые воды Вас-Югана, одного из самых больших притоков ее.

Вас-Юган – Коричневая река. Так звучит это название по-русски. Знаменит он тем, что пробивает себе путь к Оби через великое таежное болото, через самую богатую землю Томского Севера.»

А. Г. Шелудяков «Из племени Кедра»

Дальше идем по Васюганской протоке вверх. Васюган впадает в Обь двумя руслами, точнее, двумя протоками: Васюганской и Киндальской. Мы решаем идти по первой, хоть нас от этого и отговаривают: протока обмелела и замыта, судовой ход идет по другой, Киндальской, да и местные здесь почти перестали ходить. Но мы решаем попробовать и пробуем, причем – удачно. Доходим до места слияния Васюганской и Киндальской проток, ставим лагерь.

Ну, здравствуй, Васюган! Чем ты нас встретишь? Ласковой погодой или падерой? Клевом или безрыбьем? Теплом, или холодом? Мы скоро все это узнаем. Но это – уже совсем другая история.

Васюган встречает нас ласково: ясная погода, тепло (+10С) и умеренный (в сравнении с только что оставленной Обью) ветер. Ваня с Серегой продолжают рыбалку по окрестным протокам, радуясь невиданному с начала похода клеву, а мы с Вовой (Wassa) и Мишей (Михаил М) присматриваем подходящую косу и быстро ставим лагерь и пытаемся разжечь костер из того, что есть прямо здесь, ибо за дровами идти пока лениво. Нет, потом пойдем, конечно, но «вотпрямщас» — лениво!)))

Зачем нам костер при наличии полноценного лагеря с газовой плитой? Не знаю, привычка, наверное. Этакий центральный «лагереобразующий элемент». Как в тайге без костра? Где еще собраться и поговорить перед сном? Ну, или не поговорить, а помолчать. Вы в курсе, что в хорошей компании у костра очень хорошо «молчится», хоть с самоплясом, хоть без, что зимой, что летом? И только непогода может загнать нас в палатки для проведения вечерних посиделок.

Тем временем мы разбиваем и обустраиваем «очень большой бивуак». Как я уже писал, «большой» — это Р-44, а «малый» — МБ-15. Поскольку стоять тут мы хотим несколько дней, то – «очень большой»: Р-44 с «Согрой» в качестве жилого модуля, МБ-15 с «Мега-Согрой» в качестве бани на первый вечер и кухни-столовой на все остальное время и неизменная ранцевая «Кайфандра» – в качестве бани на остальные дни.

Окончание нашего похода уже близко, а до точки финиша остается около 100 км. Мы, конечно, можем пройти по Васюгану и дальше: и бензина хватает, и запас кое-какой по времени есть, но от этой идеи мы отказываемся. Причина кроется в «природно-географических факторах и слабой развитости местной дорожно-транспортной инфраструктуры». Непонятно? Хорошо, попробую человеческим языком.))) В деревне Ново-Югино дорога заканчивается. Нет, дорога есть и дальше, до запланированной точкой финиша Усть-Чижапки и Старой Березовки, но вот подъездов к реке, пригодных для гражданских машин там нет. «Шишка»-то пройдет, не вопрос, но вот сгонять ее на тысячу «с хвостиком» километров ради того, чтобы нам  подняться вверх еще на 30 верст – нецелесообразно. По этим причинам мы устраиваем «ленивую дневку».

В первую очередь нужно переработать вчерашний улов.

Выпотрошенная и очищенная рыба сортируется по запланированным блюдам: что-то на рыбный холодец (это с вечера он уха, а утром – самый натуральный холодец), что-то — на котлеты, что-то — на рагу со сметаной и овощами, что-то – на засолку…

Сегодня у нас, можно сказать, прощальный ужин. Завтра с утра Ваня с Серегой уходят домой, а мы неспешно заканчиваем маршрут, идем вверх по Васюгану, докуда хватит топлива (без фанатизма!), снимаем все, что запланировано… В общем, оттягиваем свое возвращение в цивилизацию еще дня на три-четыре, благо спешить нам особо-то и некуда.

Тем временем погода портится, начинается дождь и поднимается ветер, что загоняет нас под крышу палатки-камбуза, где мы и заканчиваем с готовкой, после чего приступаем к ужину.

Сытыми и довольными мы расползаемся спать, на всякий случай еще раз проверив швартовку судов и колышки палаток: ветер и не думает стихать, а наоборот, усиливается. Он гнет выгибает каркасы камбуза и бани, рокочет тентом жилой палатки, воет в штормовых растяжках и гудит в трубе печи. В итоге мы с Ваней, не сговариваясь, по очереди встаем проверить лагерь и суда: мало ли что? Тем более, что мы на острове стоим, вода с трех сторон, а с четвертой – илистый непросохший песок, так что выходить отсюда пешком в случае ахтунга, некуда. К утру ветер еще больше усиливается, переходя из «крепкого» в «штормовой»…

Итак, «нас утро встречает прохладой, нас ветром встречает река…»? Да, нет, не очень подходящая цитата. Утро-то действительно встречает прохладой, а вот насчет ветра поэт-песенник Борис Корнилов в нашем случае немного ошибся: ветром это буйство стихий может назвать только совсем уж «клинически жизнерадостный оптимист» с подтвержденным диагнозом! Это все, что угодно, но только не ветер: буря, шквал, шторм… А Ване с Серегой сегодня уезжать.

Здесь, на пятом километре, Васюган разделяется на две протоки, которые расходятся от устья практически под развернутым углом: Киндальская налево, Васюганская – направо. В общем, река, если смотреть на нее с высоты топографической карты, образует практически букву «Т». Левый берег Васюгана прикрыт невысоким яром, но мы-то стоим на правом! И не просто на правом, а на самом мысу правого берега, открытого всем ветрам. И за нами не яр, не стена леса, которые как-то могут отбить ветер, за нами с полкилометра песка, плавно переходящего в поросшее чахлым кустарником болото. В общем, есть, где разгуляться разогнавшемуся по Киндальской Прямице ветру.

За ночь «Воеводу» и «Выдру» развернуло бортом к ветру и начало потихоньку выталкивать на берег. И если «Выдра» со снятым тентом (по крайней мере – в сравнении с «Воеводой») не представляет для ветра серьезного препятствия, то «Воевода» — совсем даже наоборот. Опять же, тент на нем мы снимать не стали: а вдруг дождь или снег (что в это время в данных широтах не просто возможно, а, скорее, вероятно). Снимать тент – полностью разгружать судно и располагать все имущество на берегу, а смысл? Такой ветер запросто может сорвать с места пустой тримаран и понести его по песку этаким техногенным шариком перекати-поля, весело подпрыгивающим на туго надутых баллонах.

Тем временем, Серега с Ваней наслаждаются последними в этой поездке моментами реализации «рыболовного инстинкта», прохаживаясь по берегу и облавливая найденные тихие бухточки и закоски. Как это ни странно, но у них клюет! Вот сроду бы не подумал, по такой погоде! В общем, пока мы готовим друзьям «отвальную баню», они успевают надергать несколько средних щук и с ведро неплохих окуней: «свежей домой привезти!»

В качестве бани у нас сегодня «Кайфандра»: дрова под нее напилены и наколоты, а сама печь разложена и заполнена водой еще с вечера.

Тем временем ветер усиливается еще больше, хотя, казалось бы, куда уж больше? Но ветру, видимо, виднее. МБ-15 и «Кайфандру» колбасит, корежит и пригибает к земле. А что у нас с Р-44? Мы переглядываемся с Ваней, хором говорим «да ну бы его на…» и бегом бежим к ней. Как оказалось, успеваем вовремя: палатку с наветренной стороны начинает отрывать от земли. Мы вдвоем «приступаем к борьбе за живучесть»: пригружаем купол собой, чтобы не дать ему оторваться от земли окончательно, и начинаем блажить на два голоса, мол, полундра, SOS, все сюда! Но ветер уносит наши крики, а привлечь внимание остальных путем махания руками и ногами у нас не получается: пальцы рук (и ног!) сжаты в кулаки и изо всех сил пытаются удержать взбесившуюся ткань. Народ, чуя неладное, быстро подтягивается к нам и совместными усилиями, впятером, мы все-таки гасим купола и укладываем палатку на землю. Как оказалось – очень вовремя: каркас уже начало сгибать. Пока мы возимся с куполами и шпангоутами, ошалевший ветер набрасывается на то, что в палатке лежало и устраивает форменный разгром. Я в бессильной злобе (руки заняты!) гляжу на улетающие к горизонту чехлы, перчатки, полотенца, дрова, что помельче, и прочую мелочевку… Ну а что теперь сделаешь? Случается! В тайге все то, что у тебя есть с собой и при себе – расходник: «кавалергарда век недолог». В общем, долго ли, коротко, а палатку мы сворачиваем и тут же бросаемся спасать все, что еще можно, пригружая его дровами, канистрами с топливом, да и вообще всем, что подворачивается под руку и чего пока еще не смог унести ветер.

Кстати, обратите внимание на форму палатки-камбуза за Ваниной спиной; впечатляет, правда? А фото, между прочим, сделано в затишье.

Еще раз, кстати. Посмотрите, насколько сильно вытолкало «Воеводу на берег»: два баллона из трех фактически стоят на грунте.

Но, «война войной, а обед (зачеркнуто) баня – по расписанию!» Ваня с Серегой собрались и загрузились, теперь в баню и – на старт! Баня – это святое! В баню мы пойдем при любой погоде, даже при такой.

Вы думаете, это «Кайфандра» просто так стоИт? Отнюдь! Внутри нее старший егерь Иван Радостев активно смывает с себя таёжную грязь перед возвращением в цивилизацию.)))

Тем временем, бодро проскочивший мимо нас вниз по Васюгану теплоход КС-110 с баржей-аппарелькой, очень скоро возвращается обратно и прячется под яром напротив нашей стоянки: значит ветер действительно сильный, раз даже «большой флот» его боится. Такое частенько случается на Оби, а вот на Васюгане – не ожидал!

Мы остаемся на Васюгане одним экипажем и начинаем держать военный совет, на котором обсуждаем извечные русские вопросы: «Кто виноват?», «Что делать?» и «Третьим будешь?» Пока мы совещаемся, происходит совсем уж небывалое: ветер усиливается еще больше. Если бы «Выдра» на полчаса задержалась со стартом, то парни рисковали бы здесь «прилипнуть», как «прилипли» мы; с таким ветром даже стосильный Ванин «Сузуки» бы не справился, наверное.

Из-за поднявшегося песка на берегу становится невозможно находиться, а тяжелое «ветронесдуваемое» оборудование перестает быть таковым и начинает потихоньку «расползаться». Так, например, положенная на бок палаточная печь, потихоньку уползает в песчаную мглу, а сегменты дымохода, полуприкопанные в песок или пригруженные «чем попало»  попросту улетают. Приходится спешно двигаться по ветру и все это ловить: хватит нам потерь на сегодня! По ветру двигаться тяжело: сдувает с ног, он норовит уронить (и роняет-таки несколько раз) и покатить кубарем. Это не Сибирь, это гребаная Сахара, в которой свирепствует гребаный самум, мать его! В итоге печку я нахожу практически наощупь, в расселине, метрах в пятнадцати от лагеря, полузасыпанную песком, а дымоход мы собираем по всему берегу, крайние сегменты – метрах в пятистах, в тех самых чахлых кустах, о которых я писал выше.

Вообще говоря, мы надеялись на то, что ветер потихоньку начнет стихать к обеду, как это обычно бывает. Но ветер, видимо, не в курсе этого, а потому продолжает тянуть ровно и мощно, иногда криво ухмыляясь нам своими особенно зловредными порывами. Ну, что поделаешь? Как сказали бы братья-татары, «Кысмет!» Есть у них такое глобальное понятие, которое сложно адекватно перевести на русский; наиболее близкий аналог – «судьба». Но кысмет гораздо шире: автобус ушел – кысмет; жена ушла – тоже кысмет.

В общем, находиться в лагере, а точнее, в том месте, где был лагерь, становится невозможно. Я отправляю Вову (Wassa) на разведку вверх по реке, а мы с Мишей (Михаил М) потихоньку пакуем все что можно, снимем с ката тент и грузим все на борт, попутно пригружая палубу топляками и бревнами для утяжеления. Вова вскоре возвращается с ворохом новостей. Во-первых, мы на острове, это плохо. Во-вторых, метрах в трехстах выше нас есть гривка тальника, достаточно высокая и неплохо защищающая от ветра, это хорошо. В-третьих, до гривки идти по илу, слегка присыпанному песком, фактически – по болоту, это плохо. В-четвертых, на гривке берет не только сотовая связь, но даже 3Г-интернет, это хорошо. Но гривка тоже заболоченная и палатку поставить там негде, это плохо… В общем, вот она, та самая поросшая тальником гривка.

Быстро, но без суеты собираем все, что необходимо нам  для комфортного, хоть и временного бивуака и принайтовываем к палубе все, что можно. «Капитан приказал оставить корабль!»; ну что? Шагом марш!

Пока я пру на себе по болоту два кофра с карабинами, полным боекомплектом  и всей штатной принадлежностью, сумку с посудой и газовой плиткой, рюкзак с провиантом и еще что-то, по мелочи, меня терзает смутное чувство мучительного дежавю: где-то что-то подобное уже было, причем – недавно, совсем недавно… где же? Осень, безлюдная и дикая сибирская река, песок, ветер, разгромленный лагерь…  Ну конечно! Прошлая осень, одиннадцать месяцев назад, Кеть в районе устья Орловки, та же «Выдра», те же мы с Иваном. Чудны дела твои, Д-рвин: моя таёжная жизнь, аки змей Уроборос, кусает свой хвост!

В общем, ситуация с лагерем у нас складывается интересная: гривка либо заболочена, либо заросла тальником, либо продуваема всеми ветрами, не хуже, чем на прошлом месте, а потому большую платку нам поставить негде, а ту, что поменьше, Ваня увез с собой. Есть где поставить «Кайфандру», но нас же трое, а там по диагонали  умещается максимум один.  Не беда! День и вечер (если спрятаться от ветра), теплые, дождя не предвидится, спальники есть, топлива тоже вокруг много растет. Мы с Мишей, опытным походником, вспоминаем нашу школьную юность, когда в виду отсутствия денег на нормальную снарягу (и, к слову заметить, самой снаряги тоже не было в продаже), нам море было по… по колено, в общем, и что? Правильно, из спичек и желудей (зачеркнуто) из говна и палок (зачеркнуто) из местных жердей, вконец изорванного тента с ката, теплых палаточных полов, ковриков и прочих подручных материалов сооружаем себе вполне сносное убежище-переночуйку.

Когда все лагерные дела закончены, а светлое время еще осталось, занимаемся кто чем: Вова возится с аппаратурой, Миша читает «Из племени Кедра», ну а я втыкаю в интернет, благо он есть, как и время на него: не нужно заниматься судовождением, бытом, да и вообще чем угодно: отстаньте все, у шкипера выходной! Ну-ка, что там у нас в мире происходит?

Тем временем собирается темнеть. Напомню, что кат, практически со всем нашим снаряжением и оборудованием, мы оставили достаточно далеко отсюда, что не очень страшно. Гораздо хуже другое – наш лагерь не виден с реки, а из лагеря нам не виден кат. Что с ним может случиться? Да все, что угодно! Его, например, могут разграбить. Народ на реке бывает разный, особенно в оживленных местах, где много пришлых залетных «туристов»; здесь как раз такое место (прецедентов, особенно с приезжими – сколько угодно, в т.ч. и в моей практике), а потому не стоит никого провоцировать. Я не пытаюсь никого обидеть, но верный старой доброй армейской привычке «из всех возможных вероятностей готовиться к худшей», предпочитаю ее не допустить. Но это – самая мелкая из угроз. На Васюгане присутствует ночное судоходство, а ветер так и не утихает. Ничего не мешает теплоходу с баржей «воткнуться» в берег именно в данном (сложном для навигации) месте, попутно «размазав» наш кат по песку. Или баржу на резком повороте бортом к берегу прижмет, и она, как утюг, сделает берег гладким.  Вот это – неиллюзорная опасность. А еще во время спешного свертывания лагеря кто-то из нас случайно опрокинул на песок полный казан ухи. Ну, как «ухи»? Это вчера она была ухой, а сегодня утром это были 6 литров великолепного рыбного заливного, насыщенного филе и овощами. ВорОны, например, это дело «расчухали» сразу и разорались на всю реку еще пока мы были на старом лагере, а потом, когда мы ушли, разорались еще громче, потому, что начали драться за добычу. Медведь, пришедший на вороний ор? Легко, и даже вероятно. В общем, надо проблему решать. Решаю, что делать! На улице не столько холодно, сколько ветер, а потому, термуха, теплый жилет, «горка» на флисе, спасик (который как броник: и от ветра защищает, и греет хорошо), перчатки, карабин на плечо – и вперед. Будем караулить.

 Дочавкав грязью до ката, цепляю самодельный диодный светильник на каркас и подсоединяю его к аккумулятору. Теперь все строго соответствует Правилам плаванья: топовый огонь во время стоянки включен: это и от буксиров поможет, и от лихих людей, да и от мишки не повредит. Дальше тянутся томительные ночные часы, ветер пробирает до костей, карабин оттягивает плечо, ноги затекают от неудобной позы…

В конце концов, в четвертом часу ночи я сдаюсь: если бы кто-то собирался придти, то он бы уже пришел. Опять же, завтра, я надеюсь, ветер стихнет, и мы уйдем с этого невезучего места дальше, вверх по реке. Чавкаю по болоту обратно, забираюсь в спальник, пристраиваю автомат (зачеркнуто!) карабин (20 лет как поменял одно на другое, но «оговорчки по Фрейду» проскакивают до сих пор) под бочок и мгновенно проваливаюсь в темную, но такую притягательную пучину сна!

«Нас утро встречает прохладой, нас ветром встречает река…»

«Песня о встречном»

И, да, река встречает нас ветром! Именно ветром, не бурей, не штормом, не ураганом, а просто ветром. Пускай неумеренно сильным, но все-таки позволяющим нам попытаться уйти отсюда.

Быстрый подъем, быстрые сборы, быстрая разгрузка судна. Почему разгрузка? Потому, что его ветром вытолкало на берег так, что спихнуть его загруженным обратно на воду нам не представляется возможным. В итоге все «быстрое» на сегодняшнее утро этим и заканчивается, а мы дооолго стаскиваем кат с мели. Под слоем песка под водой тот же ил, а потому работенка нам предстоит… нетривиальная. В конечном итоге, ревя мотором на полных оборотах заднего хода и отталкиваемый всем экипажем от берега «кто чем может» (я могу веслом, а румпель с выкрученным до упора сектором газа зажат у меня между колен, Вова толкает от берега с носа, а Миша, увязая в илу до колен, волочет судно на глубину за каркас тента по левому борту) «Воевода» лениво, и, я бы даже сказал, вальгажно, сползает на нормальную воду.

Три дня, наполненных приключениями, весельем, азартом, удовольствиями… За эти три дня было все… кроме скуки. Вот ее точно не было ни одной минуты! И все-таки – надоело. Парадокс? Пожалуй, нет. Кочевая жизнь, она штука такая, заразная. Один раз попробовав, ты либо бросаешь ее и забываешь, как страшный сон, либо наоборот, втягиваешься и не можешь остановиться. Никто из нас своевременно бросить не смог… точнее – не захотел.  А ведь невозможно быть «бродягой наполовину». Даже в городе, потому, что там ты живешь, именно там готовишь очередную экспедицию и дышишь предвкушением ее начала. Это тоже очень увлекательный и интересный процесс, это другая сторона медали.

Кочевник он, по большому счету, может делать только две вещи: либо кочевать, либо готовиться к кочевью. Это не значит, что современными «кочевниками и бродягами» могут быть представители исключительно «героических» и «романтических» профессий, например – геологи и прочие полевики. Что, офисный работник, например, айтишник, бухгалтер ли иной «менеджер среднего звена», не может быть кочевником? Очень даже может! Просто в нынешней жизни работа в офисе — это такая же полноценная деятельность по подготовке к кочевью, как и подготовка снаряжения, оружия или техники. Ресурсы-то на кочевку где брать? Ходить в набеги за скотом и невольниками теперь уже нетолерантно, немодно, да и попросту некогда!))) А потом, уже в походе, ты просто не хочешь останавливаться, потому, что ты хочешь идти вперед. Да и «хотеть» здесь – неподходящее слово, неправильное, не отражающее сути. Ты не «хочешь» идти дальше, ты просто испытываешь в этом потребность, подобную потребности пить, есть или дышать.

Потребность, можно сказать, на органическом, телесном уровне. И это входит в привычку, и, в конце концов, становится просто неосознанным, но навязчивым желанием, тягой, сосущим под ложечкой ощущением. Заглушить его можно только двигаясь вперед. Если кому-то интересна данная идеология, то наиболее красиво, четко и ярко она выражена в произведениях Олега Куваева, например, в «Доме для бродяг», «Чайке с розовыми крыльями», и, особенно, в «Территории».

Ну а мы движемся дальше. В пятнадцати километрах выше по Васюгану стоит деревня Бондарка. Именно там мы и останавливаемся «для пополнения запаса судовых мелочей», дозаправки, наведения порядка на борту, да и вообще улучшения обитаемости ката. Команда разделяется: Вова с Мишей идут в деревню, а я, на правах шкипера, занимаюсь судном.

Тем временем, стремительно холодает: ветер не усиливается, а температура, наоборот, падает ниже нуля, что при отсутствии тента для нас – «совсем не айс».

Итак, мы выходим с Бондарского рейда вверх по Васюгану. Наша следующая цель – деревня Ново-Югино, а дальше – поглядим. Тем временем холодает. А может быть, и нет. Но субъективно такое ощущение присутствует; возможно, из-за того, что на ветру и в неподвижности ты все равно будешь мерзнуть, как ни укутывайся. Раньше, при наличии тента, хоть и натянутого «трубой», ветер так не ощущался. Натянуть старый тент не представляется возможным, по крайней мере – быстро. Само полотнище цело, а вот люверсы, которыми оно на электротехнические хомуты крепилось к каркасу, вырваны «с мясом».  Тот факт, что тент сделан из терпаулина (т.е. является одноразовым)  подразумевает, что наковырять новых (альтернативных) отверстий, конечно, можно, но удержать тент на каркасе они смогут недолго; скорее они поспособствуют скорейшему его распадению на лоскуты (в прошлом году под Нарымом у нас такое при шторме случилось). И прожигать новые отверстия бесполезно: держат они ненамного дольше, чем прорезанные. В принципе, у меня с собой есть синяя изолента (зачеркнуто) скотч, при помощи которого можно было бы что-то придумать, но на ходу не получится, а до финиша на сегодня нам еще пилить и пилить. Вот и «пилим»!

Отойдя на несколько километров вверх, мы находим красивое и относительно безветренное место, подходящее для съемок обзора, а также для реализации кое-каких идей по обогреву экипажа. Нет, не самоплясом; им не согреешься на морозе (в отличие от «зайдя с мороза»), а только еще больше замерзнешь. Пока Вова записывает видео «говорящей головы Большого Палыча» в различных ракурсах (возле трюмо, верхом на коне, в гамаке, стоя на лыжах и пр.), Миша отправляется на берег за дровами. Здесь обнаруживается еще один неприятный сюрприз, преподнесенный нам прошедшим ураганом: пилу, невзирая на пластиковый кейс, забило песком так, что она тупо не заводится,  так забило, что быстрая реанимация в полевых условиях не представляется возможной. Ну чтож, топор – наше все!

Идея же по обогреву следующая: поставить на палубе печь «Согра» и включить ее «на троечку».  Таким образом, даже при отсутствии тента, можно встать где-нибудь в затишье, под яром, и спокойно греться, при этом готовя обед. В движении ей тоже можно греться от печки, хоть и на ветру. Во-первых, на печке постоянно кипит чайник, а значит, можно идти, прихлебывая горячий чай или кофе, что, в отличие от спиртного, действительно хорошо согревает. Во-вторых, поток тепла от печи при полностью открытом поддувале настолько мощен, что не все успевает сдуть ветром; многое достается Вове с Мишей, сидящим у печи, а кое-что – даже мне, особенно если ветер дует от носа к корме. В общем, несмотря на кажущийся идиотизм идеи, она работает, и неплохо. 

Вообще, конечно, «Воевода» и в повседневной жизни имеющий не совсем типичную для здешних мест внешность, как негр в Скандинавии,  вид приобретает абсолютно сюрреалистический: нечто непонятное с решетчатым каркасом и дымящей трубой. Больше всего он похож на некий старинный паровой катер; по крайней мере, ассоциации он вызывает именно такие.

Долго ли, коротко ли, но доходим до Ново-Югино. В принципе, время еще есть, можно бы идти дальше, но мы решаем остановиться, причем – по целому ряду причин. Во-первых, сроки и продолжительность похода у нашего экипажа, в отличие от «Выдры», четко не определены. Это значит, что вопрос с нашей эвакуацией домой должен решаться в рабочем порядке; главное для его решения – связь. Здесь она есть, а вот будет ли она дальше – неизвестно. Точнее, быть-то она будет, но вот где? Да и имеет ли смысл идти дальше, если нам потом все равно возвращаться сюда? Дальше нормальных подъездов для трала к реке нету. Опять же, машине за нами сюда идти часов 8-10, и все это время нам необходимо быть на связи. Во-вторых, очень уж Васюганские берега неудобны для постановки лагеря. Песков, пригодных для установки большой палатки практически нет, а если и есть, то они продуваются навылет. Возможно, поплясав с бубном, палатку на таком ветру в 6 рук мы и поставим (ой, не факт!), но кто нам может гарантировать, что ветер не усилится? Разве что Д-рвин лично, да вот не до нас ему сегодня, видимо. Остальные берега – либо яр, такой крутой, что под ним можно спать только стоя, либо болото. Наконец, находим нечто подходящее. Быстро лепим корявенькое убежище, такое же, как вчера, и «оборудуем нору».

Сегодня ночью ожидается «минус». Потому нужно что-то решать с отоплением норы. Печку оставляем на кате, чтобы туда-сюда ее не таскать, да и ужин на ней сегодня еще готовить. Ну и перетаскивать по полужидкой липкой грязи печку и дрова на берег, а потом обратно, никому не хочется. С дровами тут, кстати, засада: их практически нет. В общем, для отопления мы устраиваем нодью. Не знаю, какого она вида: «классического», «сибирского», «таёжного», или еще какого либо, разрекламированного «диванными выживальщиками» (или, как их называет вежливый и корректный Вова, «теоретиками-интерпретаторами»).  В общем, строим нодью единственного известного нам с Мишей вида и типа, такую, какую у нас делают абсолютно все. Миша строит нодью, Вова снимает процесс с комментариями для «ТМ», я иду на разведку, в первую очередь – на тему дров, затем занимаюсь организацией машины для нас.

Потом, когда стемнело, мы сидим на пороге нашей «норы», наслаждаемся идущим от нодьи  теплом, слушаем потрескивание дров, шелест оставшихся листьев и посвист ветра в ветвях тальника над головой, лай собак из недалекой деревни и удивительную легкую и воздушную тишину осенней таёжной ночи.

Ночь проходит спокойно и без происшествий. Нодья греет ровно, тепла всем хватает, никто не замерз и не промок\отсырел.  Но утро преподносит нам неприятный сюрприз: Меняется ветер и начинается дождь. И то, и другое – неприятно, почти критично. Дождь – потому, что тента нет, а перемена ветра – потому, что нора больше не является укрытием от него, а наоборот, ловушкой. Пожалуй, ветер даже более вреден, а способы борьбы с ним ограничены.  Дело здесь в том, что нам предстоит сейчас найти такой берег и такое место на нем, которое защищено от ветра с одной стороны, обеспечивает устойчивую связь – с другой и имеет подъездные пути для машины – с третьей. К тому же нам предстоит здесь еще раз ночевать: машина будет только завтра. Но вчерашняя рекогносцировка и изучение карты показывают, что такого места нет. Просто нет, и все. Место нашей ночевки – самая дальняя (если смотреть вверх по течению Васюгана) точка устойчивого приема; другая  (такая же, но вниз по течению), находится от нас километрах в четырех. Вот где-то здесь нам и предстоит оборудовать ночлег. Ситуация осложняется тем, что наветренный берег заболочен и плоский, как стол, а подветренный (там, где сейчас царит затишье) – крутой яр, да еще и полностью лишенный дров. Значит, нужны нетрадиционные (зачеркнуто) нестандартные решения. И они у меня есть! Причем, не только решения, но и то, чем их можно реализовать. Давным -давно, в те забытые времена, когда неделю или полторы назад мы стартовали в Новиково, я притырил тент, которым мы накрывали груз в прицепе. Такой же терпаулиновый тент, какой был у нас, только не синего, а оливкового цвета. Тент изрядно «побит жизнью», на нем есть протертые дыры и обтрепанные места, он весь в грязи и песке, но все люверсы целые, «а это значит…». Его Андрей, который нас до Новиково довез, вообще говоря, выкинуть собирался, но я подобрал: и реку засорять ни к чему, и пригодиться может. Вот и пригодился! В общем, заморачиваемся для начала ходовым тентом. Получается симпатиШно.

Кстати, видите просунутую между каркасом и тентом походную кровать? «От этой картины очень большая польза! Она дырку на обоях закрывает»; вот и кровать – тоже. Но дырок в тенте много, а кровать одна, в связи с чем мы логично подвели ее под самую большую.

Тааак, теперь погрузка всего (в первую очередь – всех дров, которые здесь есть, включая полусырые), затем перекочевка на новое место, которое, по всем расчетам, должно быть защищено от ветра, что мы сейчас и выясним. По дороге к новому лагерю заезжаем в деревню: нужно отрекогносцировать подъездные пути для приезжающих завтра за нами Штурмана и Рамзана, ну и «необходимых судовых мелочей» (например, хлеба, а не того, о чем вы сразу подумали) в сельпо прикупить.

Потом, переходим к новому месту стоянки. Расчеты не обманули: именно то, что нужно! Яр высотой метров пять, прекрасно защищает от ветра, при этом не настолько крут, чтобы не подняться по нему с грузом. Нору-убежище, а тем более. Палатку, здесь, конечно, не обустришь, но мы и не планировали: мы одержимы другой идеей!

Ну, поехали! Сначала как следует крепим трубу к каркасу так, чтобы она не подожгла тент. Он, конечно, всего на одну ночь нам нужен, но просыпаться среди ночи от ласкового напалмового дождя тоже не очень хочется. Потом мы готовим обед (а заодно и ужин), чтобы уже после не отвлекаться.

Затем из весел, найденного на берегу дрына (сырого настолько, что он не годится даже на дрова), электротехнических хомутов, скотча, проволоки  мостим некую мега-конструкцию, которая послужит основанием для передней стенки, после чего накрываем его драным тентом. Словами ее описать не получится, попробуйте рассмотреть ее на фото.

Для большей тепловой инерции печь обкладывается камнями, после чего она затапливается и мы садимся ужинать. Это – наша крайняя ночевка на Васюгане; завтра (если Д-рвин попустит) мы будем уже дома.

Между тем, в нашем импровизированном домике, несмотря на отсутствие одной стенки, тепло и уютно. Тент, конечно, шуршит, вибрирует и хлопает, но тоже как-то привычно и по-домашнему, мы же за ветром стоим. Печь работает «на двоечке», потому царящий на улице «ноль градусов Цельсия» нас совершенно не беспокоит: и в одной термухе уже комфортно, а по палубе мы ходим в тапочках на босу ногу; не натаскали бы песка и грязи, вообще босиком бы ходили.  Ужин затягивается, но, в конце концов, мы все же убираем стол, расставляем кровати и ложимся спать с коллективным решением «спать до талого»: машина все равно не придет раньше обеда.

М-да, хочешь насмешить Д-рвина – расскажи ему о своих планах.  Просыпаюсь в 6 утра от грохота, хлопков и какой-то вибрирующей барабанной дроби. Нет, только не это, только не это! Хотя, чего, собственно, «не это», когда именно «это» — оно и есть: ветер, дующий с прежней силой, вновь поменял свое направление на 180 градусов. Мысленно плюнув в сердцах, я решаю «А, будь, что будет…», набиваю поверх тлеющих углей полную топку дров и снова проваливаюсь в дремоту, стараясь не обращать внимания на особо громкие хлопки тента и потрескивание постепенно рвущейся ткани.

Часам к десяти мы просыпаемся, завтракаем вчерашним пловом и приступаем к неспешной сборке имущества и разборке ката. Как раз когда мы заканчиваем, приезжают Штурман с Рамзаном и мы приступаем к погрузке.

Мы едем сквозь день, сквозь закат, сквозь сумерки, сквозь ночь. Мы едем по золотой осени. Мы едем по нашей Сибири. На душе покой и безмятежность: мы возвращаемся к своим очагам, к своим близким. Мы возвращаемся в повседневную городскую жизнь, которая никогда не станет для нас скучной, потому, что она – лишь подготовка к следующей экспедиции, к следующему походу, к следующему кочевью. И это «контрастный душ» делает нашу жизнь наполненной смыслом. Открытиями и радостями. Эмоциями. Любовью и дружбой. Знаниями и опытом. Потому, что мы – бродяги.