СТЕНОГРАММА Беседы с ШАМЕНКО Иосифом Сигизмундовичем. 1938 год

СТЕНОГРАММА беседы с ШАМЕНКО Иосифом Сигизмундовичем,

гражданином Села Нарым (работает завмагазином Центроспирта)

С. Нарым.

22 июля 1938 года

Помещение школы.

Беседу проводила: Песикина Е.И.

Присутствовали:  Величко В.А., Кудрявцев Н.А.

Шаменко Иосиф Сигизмундович.

Песикина: Иосиф Сигизмундович, что вы помните о пребывании в ссылке т. Сталина?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Я знаю, что фамилия его была Джугашвили, но личность его я не знаю. Может быть, я и видел его здесь, но удостоверить не могу. Самую тесную связь со ссылкой в Нарыме имел я. Я заведовал делами политссыльных, работал у пристава. У меня были помощники, они составляли списки и выдавали пособия. Но о фамилии Джугашвили я ничего не могу сказать. Товарищ Сталин в Нарыме жил, но немного, и лично мне не был известен. О нем я не слышал. Сколько я не расспрашивал местных жителей, о нем мне никто ничего не говорил. О Михаиле Надеждине – я его лично знал. Вместе на орехи ездили, весной падалицу, шишки собирали. Михаил Надеждин был из себя высокий человек, черные усы. Фамилия его как будто бы русская, но, по-моему, он по национальности был армянин. Он был очень сильный, таскал свободно по два куля орешек. Надеждин жил в домике около Полоя у Алексеевой Ефросиньи Ивановны. Но чтобы упоминали у Джугашвили, этого не помню.

В отношении т. Свердлова. У нас в Нарыме был пристав Овсянников. Этот пристав был с третьего курса университета. Нарымский край был на особом положении, пристав был и судьей, и начальником, и приставом. Этот пристав был либерал, за покровительство политссылке этого пристава Овсянникова сняли с работы в августе месяце 1912 года и вместо него назначили Тюкалинского воинского начальника. До приезда нового начальства был заместитель Касьянов. В это время из департамента полиции была бумага о заключении Свердлова в крепость. Точно не помню, на сколько времени, на 1 год 10 месяцев, или на 10 месяцев. Об этой бумаге я рассказал Минцу, он был тесно связан с большевиками (В полицию я поступил по предложению т. Шишкова – большевика). Я сказал Шмулю Минцу, что есть такое дело о товарище Свердлове (т. Свердлов в это время жил в Максимкином Яру). Это происходило примерно в половине августа. После этого помощник пристава поехал в Колпашево, чтобы арестовать его в Колпашево и отправить в пересыльную тюрьму. Минц сообщил т. Свердлову, чтобы он бежал. Он как раз бежал вниз (вверх всегда задерживались, там был строгий контроль, да плыть на лодке против течения трудно, а здесь плыви, сколько угодно). Он поехал из Колпашева и, не доезжая до Парабели километра 4, там у Гребенникова был стрежевой невод, перевернулись. Их подобрали рыбаки и привезли в Парабель, тогда надзиратель Морозов, волостной голова Гришаев прислали их обоих в Нарым. Был большой холод, дело было в субботу, я не знал, что привезли таких. Т. Свердлова я никогда не видел. Я в это время был в бане. У нас на квартире была зав. школы Завьялова. Она, моя жена, дочь Елена пили чай и играли в карты. Я пришел из бани, было темно. Я сидел с ними и разговаривал. В это время пришел Улановский – большевик, вызвал меня и говорит: «Свердлов арестован». Поговорил и ушел. В 11-12 часов ночи приходят Улановский, Маловичко, Шишков и говорят мне: «Ему (т. Свердлову), нужно бежать.» Со Свердловым был второй, по-моему, как будто, Джугашвили. Тогда моя жена, Пелагея Самсоновна, начала плакать, но Шишков мне сказал, что это надо сделать, и я пошел. Так как я работал у пристава, с надзирателями никаких разговоров никогда не вел, они видели, что я близко находился к приставу, они мне подчинялись. Я пришел и сказал надзирателям (Широкоштанову и Лукашенко), что нужно открыть, что т. Свердлова нужно отправить в больницу. Яков Михайлович тогда был такой: черные волосы, усики черные, бороды нее было, одет он был в серую гимназическую тужурку. И сказал надзирателям, что т. Свердлова нужно отправить в больницу. Маловичко берет его чемодан, а другой тут остался (по национальности или армянин, или грузин, с черной бородкой, стройный). По–моему это был Иосиф Виссарионович. Дошли мы все до того места, где сейчас Кооперация, я пошел домой, а они все четверо с Маловичко ушли. Утром до зари пришел пароход сюда - это был пароход «Петр Столыпин». На этом пароходе приехал жандармский подполковник Субботин, исправник и пристав – Тюкалинский воинский начальник. Им в Колпашево сказали, что т. Свердлова нет, а здесь сказали, что Шаменко освободил его. Прибежал Касьянов к нам и говорит: «Иди на пароход». Я ему сказал: «Что ты боишься, рано, на пароходе еще спят», а сам пошел к Маловичко. Это было рано - у них чай на столе, еще темно. Яков Михайлович, Улановский, Шишков, Аршак – они собирались в побег. Я им сказал: «Пароход пришел, такое-то дело». Они посмеялись. Я ушел от них. Тогда я пошел в каталажку, чтобы отвести глаза надзирателям. Назавтра утром ко мне шло два жандарма. Жена увидела их. Она им сказала, что я пошел на пароход прямиком. Как только они ушли, я пошел к старику Виссариону и уехал в Талиновку, в смолокуренную избушку. К вечеру мне привезли котелок с запасом. Возвратился я на будущий год. Я сам поехал в Томск, меня посадили в маршевые роты, и в 1917 году я только возвратился в Нарым. Говорят так, что в книге написано, что будто бы Иосиф Виссарионович бежал из Нарыма 1 сентября, а по-моему, это было в конце августа или в половине сентября, когда был освобожден Яков Михайлович. Но т. Сталина я удостоверить не могу.

Песикина: Вам известно было, что здесь, в Нарыме, жил т. Сталин?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: В Нарыме было более 900 человек, получали пособие. Одни были привилегированные – или дворяне, или по образованию, окончившие классическую гимназию, получали по 11 рублей 75 копеек, на зимнюю одежду - 25 рублей, на летнюю – 25 рублей, рабочие получали 6 рублей 50 копеек. Я всех примерно знал, более выдающихся знал, но о т. Сталине не могу сказать, не могу припомнить.

Кудрявцев: Деньги не приходилось ему выдавать?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Не могу сказать.

Кудрявцев: Деньги выдавали ежемесячно?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Да. Иногда я ездил в Колпашево, но я не помню, чтоб видел т. Сталина. Может быть, скажем, живя в Колпашево, он был выслан в Монастырку, в Молчановской волости. Как будто в 1912 году ссылка была.

Песикина: Что здесь в селе Нарым жил Иосиф Виссарионович, вы это знали?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: По-видимому, он очень мало жил, может быть, он бежал? Я почему-то уверен. По–моему тот человек, который был с т. Свердловым, и есть т. Сталин. Тот был грузин по национальности, волосы у него были черные, зачесанные вверх.

Песикина: Был в списке на пособие Каплатадзе?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Не помню.

Кудрявцев: Такой фамилии не знали?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: В одном Нарыме с пригородами было около 900 человек, много было и в Колпашево. Все дела были сосредоточены в Парабели, там было волостное управление, надзиратели, старшина, они выдавали деньги. В деревне выдавали надзиратели, в присутствии сельского старосты. О побеге т. Свердлова – в камеру зашел Маловичко, я не заходил в камеру. Он зашел и с ним переговорил. Зашел, взял чемодан и ящик и ушел. Маловичко знает и об этом может рассказать. Он сам лично был у меня.

Кудрявцев: У вас переписки с ним нет?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Нет. И адреса не знаю.

Песикина: Какая обстановка была в 1912 году в Нарыме?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Надзор был особенный за теми, кто уже был в бегах. Если возвращали в ссылку, то таких двоих поручали одному надзирателю, а если человек надежный, то один надзиратель ставился на 10-15 квартир. Надо сказать, что во многих случаях из местного населения, где жили на квартирах ссыльные, сами хозяева являлись шпионами, они доносили жандармам, что такой-то так живет, куда ходят, с кем имеет дело, во всяком случае они доносили в Томск, приезжал оттуда жандармский ротмистр, делал обыск, арестовывал и пересылал в Туруханский край.

Песикина: После побега т. Сталина не было из Томска приезда дополнительных жандармских сил?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Не могу сказать.

Песикина: У Алексеевой не было обыска?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Не помню.

Песикина: А где жил Надеждин до Алексеевой?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Не помню.

Песикина: Говорят, что он жил у Юргиной, затем перешел к Алексеевой.

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Я не слыхал.

Песикина: А вы не помните, что Надеждин жил у Юргиной?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Этого не помню. На квартире у Алексеевой у Надеждина Михаила я бывал, он жил у ней в маленькой комнатке, в казенке.

Песикина: В каком году вы поступили в полицию?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Я поступил в 1912 году, в апреле месяце, и служил с апреля до сентября.

Песикина: А о т. Сталине вы не помните, что он жил у Алексеевой?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Многие говорят, что он жил здесь, но я припомнить не могу.

Песикина: А т. Свердлов не жил на квартире Алдексеевой Ефросиньи Ивановны около Полоя?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Я видел его один раз, до этого не видел.

Песикина: Не знаете, выступал он на собраниях?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Я помню такое выступление ссыльных – была распутица, не получали денег, ссыльные собирались сюда и выступали все. О т. Свердлове говорили, как о крупной величине, его ссылка очень уважала.

Песикина: Но видеть вы его не видели?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Я его не видел, но эсеры и меньшевики не отрицали величины Свердлова. Когда Свердлов был сослан в Максимкин Яр, среди ссыльных были разговоры, как он будет там жить. Об Иосифе Виссарионовиче я не слыхал.

Песикина: И о побеге ничего не слыхали?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Ничего не знаю. Когда начали говорить об этом, я спрашивал сына Е.И. Алексеевой. Это было лет 6-7 назад, когда начали говорить об этом. Алексеева говорила, что у нее жил грузин, сын мой увез его, грузин оставил ящик и сказал, что за ним придет товарищ, а что он уезжает в Колпашево.

Песикина: А не знаете, где жил т. Свердлов?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Он жил у Маловичко.

Песикина: Не помните, кто жил у Козьмина?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Нет, не помню.

Песикина: Не припомните собрания, на котором ходили слухи о приезде политссыльного с Кети?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Об этом не помню. А вот в доме, где жил Маловичко (в доме Тырина), в этом доме было собрание, в какое время – не могу сказать, примерно зимой. Между прочим был один из ссыльных, к какой партии он принадлежал - не знаю, звали его Иван Темный. Это был провокатор. Тогда был арестован Куйбышев. Это было в 1911 году. Этого провокатора в 1917 году судили. Был здесь еще провокатор Зубов – начальник почты, Долгополов и Иван Темный.

Песикина: О собраниях не помните?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: В доме Тырина, это я точно знаю, собрания были. А еще где были собрания – не знаю, я все время был в тайге. Провокаторов этих обнаружили уже в Томске, судил их трибунал, их ликвидировали.

Песикина: Куйбышева В.В. вы хорошо знали?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Хорошо.

Песикина: А с т. Свердловым не встречались?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Не могу сказать, после каталажки я его не видел.

Песикина: О приезде жены т. Свердлова слышали?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Этого не слышал.

Кудрявцев: Не говорили здесь о таком ссыльном, которого называли т. Андрей?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Это т. Свердлов, его звали Андреем, его ссылка считала как величину, считали гениальным человеком.

Кудрявцев: Скажите, где можно искать списки на пособия, которые велись здесь?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Царизм свергли без меня, я уехал осенью, этого я не знаю.

Кудрявцев: Вы говорили о бумаге, в которой было сказано о заключении Свердлова в крепость.

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Это точно, это было в первых числах августа, числа 12, я дал эту бумагу прочитать Минцу.

Кудрявцев: Как об этом могли дать знать Я.М. Свердлову?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Возможно, что в это время он уже был не в Максимкином Яру, а в Колпашево. Должен сказать еще вот что. В Губернском Управлении был человек, который содействовал политссыльным, может, дали знать оттуда?

Кудрявцев: В Парабели кто вытащил из воды т. Свердлова?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Был купец Гребенников, у него в Парабели был стрежевой невод. Когда они проезжали эти пески, они опрокинулись. Их поймали - и сразу сюда. Их поймали - и сразу в Нарым. Задержали их рыбаки.

Кудрявцев: Вы не интересовались фамилиями рыбаков?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Не знаю, не могу сказать, не знаю – Морозов жив или нет.

Кудрявцев: Вы говорили, что в камере Маловичко взял чемодан, как же он оказался у него?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Это точно, что вещи были.

Кудрявцев: Между Нарымом и Парабелью был телеграф?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Телеграфа в то время не было.

Кудрявцев: Как же тогда в Парабели в ту же ночь узнали, что Свердлов бежал?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Когда надзиратели утром пришли, Свердлова не оказалось, они послали на розыски Гутова. Тот не поехал искать, а доехал до избушки, и там просидел.

Кудрявцев: Жена Маловичко не взяла т. Свердлова в больницу. Вы об этом не слыхали?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Я потом встречался и спрашивал, в каком положении Свердлов. Мне рассказывали, как будто бы ему приделали бороду, тут был один спекулянт городищенский, который сплавлял орешки, будто бы его посадили на пароход, и он уехал. Только это не в тот же день, а несколько дней спустя. В это время он жил у товарищей.

Кудрявцев: Не слышали вы о том, что т. Свердлов переодевался женщиной и убежал?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Этого не слыхал.

Кудрявцев: Может быть, у того человека, которого вы освободили из каталажки, была другая фамилия?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Что т. Свердлов бежал и тонул, за это я ручаюсь. И что по просьбе Улановского, Шишкова, Маловичко я освободил его из каталажки, это тоже точно. В больницу он не заходил – это тоже точно.

Величко: Вам память не изменяет?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: За передачу тайн, за освобождение т. Свердлова меня арестовали. Многие нарымские жители спекулируют, рассказывая о ссыльных. Когда меня арестовали, они говорили: «Туда ему и дорога». Самый верный способ проверить – через Маловичко. Он все точно знает, он работает в Москве.

Кудрявцев: Кто был Шмуль Минц?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Это был большевик, он с большевиками приходил к нам. Он отбыл две ссылки, первая ссылка была в Мурмане. Это был наборщик типографии.

Кудрявцев: Когда было междуначалие здесь, в Нарыме?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Это было в августе месяце, числа с 15-20 августа.

Кудрявцев: А новый начальник когда приехал?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: В сентябре месяце, числа 10-15.

Кудрявцев: 1 сентября было безначалие?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Да, совершенно верно.

Кудрявцев: Здесь была касса взаимопомощи?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Была. Это так: на углу была столовая, ее организовал т. Куйбышев (в доме Колотовкина) [1]. Здесь была библиотека, столовая, периодическая литература хранилась. Здесь был повар Дуда, из ссыльных, сами мыли посуду по очереди. Потом т. Куйбышев организовал в доме б. Голещихиных.

Кудрявцев: А касса взаимопомощи была где?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Не могу сказать, знаю, что была. Средства кассы получались из редакций газет. Деньги шли на имя Косарева Владимира, он ведал распределением средств.

Песикина: Кому оказывалась помощь?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Всем оказывалась.

Кудрявцев: Не было таких случаев, когда руководством кассы завладели меньшевики, эсеры, не было случаев отказа большевиков от помощи?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Об этом я не слыхал. У них был свой суд. Скажем, поссорились меньшевик с большевиком, жили вместе и меньшевики, и большевики. Собрания у них проводились по своим группам. А если общий вопрос, то все вместе. Был свой товарищеский суд, бывали случаи, когда по неделе не разговаривали с тем, кто допустил нарушение.

Кудрявцев: Такой фамилии не слыхали – Ольга Дилевская. Это было в Колпашево.

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Колпашево? Как будто бы была такая, я вспоминаю. Там была учительница Хромых. За ней ухаживал один из ссыльных, не знаю, какой партии. А потом он стал ухаживать за Ольгой, и та учительница Хромых скоропостижно умерла.

Величко: В памяти о пребывании в Нарыме т. Сталина у вас ничего не сохранилось. Чем это объяснить?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Я объясняю тем, что он был очень мало, по всей вероятности, он мало выходил на улицу, может быть, даже было запрещено упоминать о нем. Самые приближенные: Минц, Шишков, Косарев и остальные, возможно, боялись и не упоминали этого имени при мне. Несмотря на мою близость к ним, возможно, что они мне не доверяли.

Величко: О т. Свердлове вы утверждаете твердо?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Насчет того, что Свердлов в Нарыме был, это я удостоверяю точно. Это я ответственно говорю.

Величко: А о т. Сталине так же твердо?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Нет, не твердо. Утром, когда пришли ко мне и сказали, что т. Свердлов бежал, я сказал: «А при чем я? Нужно было караулить в больнице». Я пошел к Маловичко, а потом к каталажке, и говорю тому товарищу: «Свердлов бежал?». Он говорит: «Не знаю». Тогда я спросил его: «Вам не нужно чего –либо? Может быть, чаю принести?». Он говорит: «Я пил, больше ничего не нужно». Я предложил ему, а он отказался от помощи. По-моему, это был т. Сталин.

Песикина: Иосиф Сигизмундович, я должна вам разъяснить, что с т. Свердловым, когда они тонули, был не т. Сталин, а некий Каплатадзе.

Шаменко Иосиф Сигизмундович: О т. Свердлове – это я точно знал, что это был он. Меня обвиняли в том, что я знал, что т. Свердлов подлежит высылке для заключения в крепость, а я его выпустил сознательно. О втором – я ничего не знал, кто это, но в то же время предполагал, что это был т. Сталин.

Кудрявцев: (Показывая фото) Кого вы знаете из этих товарищей?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Всех знаю.

Величко: Вы не помните, какой голос был у т. Свердлова?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Голос был громкий.

Величко: Вы точно помните, что на Свердлове была гимназическая куртка?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Совершенно точно – гимназическая куртка из серого сукна.

Величко: Может быть, им в Парабели переодеться дали?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Может быть, не знаю, но это точно.

Кудрявцев: Вы через дверь разговаривали?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Нет, камеру открыли, они вышли в переднюю и здесь разговаривали. Если бы Шишков сказал, что нужно отправить обоих, я бы обоих отправил.

Кудрявцев: Вы в камеру заходили, или Маловичко заходил?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Я не заходил, я тоже охранял себя, чтобы не было подозрений. Это делалось в целях самосохранения.

Величко: Какие люди находились под особым надзором полиции?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Те, которые бежали, а бежали более крупные. Простой рабочий - он и здесь находил себе занятие – орешки, рыбу добывал.

Величко: Титкова надзирателя вы не помните?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Титкова помню. Это был старший надзиратель. У него была жена и сын.

Кудрявцев: Он у Гутовых не жил?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Не знаю.

Величко: Что представлял собой Титков?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Титков отличался особым зверством, он бил людей. Здесь он был старшим надзирателем.

Величко: Что вы знаете о манифестациях, демонстрациях, маевках политссыльных?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Я помню, был протест здесь, на площади, против неполучения денег. Всего до тысячи человек приехало, как один, из всех деревень ( площадь эта расположена, где сейчас огород). Они собрались напротив канцелярии пристава. Они устроили протест, говорили, что разнесем, деньги нужны и все. Их разгоняла полиция. Это я видел, было это в 1910 или 1911 году. Здесь произносились речи, помню, выступал Карл Озол, большевик. Похороны были – тут умер ссыльный, не помню кто. Хоронила вся ссылка. Один был с фотоаппаратом и снимал.

Величко: Похороны были с флагами?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Говорили, что был выкинут красный флаг.

Величко: Говорят, что ходили с флагами.

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Это неверно. Александра говорила (она ходила на кладбище), что на кладбище был выкинут красный флаг, говорили речи.

Величко: Похороны были в каком году?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: В 1911 году.

Величко: Не помните собраний на Колином бору?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Знаю, маевки были на Колином бору. Мне говорили, что будто бы Свердлов был один раз. Каким образом он мог быть, но ссыльные говорили, что он был здесь.

Величко: Из рассказов политссыльных – как проходили маевки?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Берут с собой чайники, кто что, не то, чтобы все, а человека по три-четыре идут туда. Там они разводят костер, а сами выступают, говорят. Это мне рассказывали, сам я не бывал.

Песикина: Рассказы такие были?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Да, были.

Величко: Не помните, как происходил разгром столовой?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Это было без меня.

Кудрявцев: Вы ничего не слыхали об аресте 16 человек большевиков?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Этого я тоже не знаю.

Величко: Можно сказать так, что после освобождения т. Свердлова в сентябре месяце он в Нарыме больше не был?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Да.

Величко: Сколько надзирателей было в Нарыме в то время?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Человек 15, два жандарма. Надзиратели были не полицейские, а тюремные, деньги они получали через тюремное управление, они не считались полицией, а надзирателями за ссыльными.

Песикина: Они ходили в мундирах?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Да.

Кудррявцев: Жандармы были?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Да. Наездом приезжало и начальство.

Величко: Кто были Альма Ронис и Моня Гольдштейн и Ермолаев?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Альма Ронис была большевичка. Моня и Ермолаев, по-моему, они были эсеры[2]. Альма Ронис жила у Перемитиных и вышла замуж за Василия Перемитина. Она большевичка, была председателем райисполкома. Тогда в Нарыме было 70-80 человек большевиков, большая часть была эсеры, меньшевиков было также мало.

Величко: Казьмин возил политссыльных?

Шаменко: Говорят, что возил, но я не знаю таких случаев, я знаю, что тут бежал один большевик, его возил другой человек, сейчас его нет.

Величко: Ответьте на такой прямой вопрос. Некоторые говорят, что вы в тюрьме не сидели.

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Спросите Пелагею Самсоновну (жену), она вам скажет. Нужно спросить Маловичко.

Кудрявцев: О Попове Андрее что знаете?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Он был надзирателем, но только немного. Потом он служил в казначействе.

Кудрявцев: Как фигура, что он представлял из себя?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Он выпивал, женился на такой жене, у которой было 3 тысячи рублей. У него на квартире жил политссыльный Шотман.

Кудрявцев: Как фамилия тех, кто доносил на политссыльных из местных?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Фамилии были точно известны, сейчас они ликвидированы.

Величко: Что вы знаете о предательской деятельности эсеров и меньшевиков здесь, в ссылке? Борьба большевиков с этими фактами предательства?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Здесь был политссыльный Васильев, он эсер был, это предатель. Он занимался торговлей, сначала маленькой, а потом имел тысяч сто капиталу. О нем много говорили. Был объявлен бойкот. Ссыльные добывали орехи и никогда их не сдавали Васильеву. Товар у него не покупали. У него была дочь, вышедшая за эсера. Другов – меньшевик, женился на дочери купца Родюкова, эсер – женился на дочери Чечельницкого, а затем Петр Чечельницкий вошел в партию эсеров.

Величко: А Василий?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Он был беспартийный. Был такой интересный факт. Это уже во время революции. На собрании (проводил Воеводин) он говорил, что после свержения царя лес, вода, пески будут в бесплатном пользовании. И вот на собрании владелец песков подарил ему часы – за хорошую работу. Это было записано в протоколе.

Величко: Чечельницкие были связаны с эсерами?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Да.

Величко: Могли ли к ним приходить на собрание большевики?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Я на собраниях не был, но что они эсеры – я это знаю. Чечельницкие были активными участниками восстания против Советской власти, арестовывали Советских комиссаров. Надо сказать, что эсеры и большевики резко разделялись. Вот такой факт: баня была у Грековых (Чечельницких) и у Перемитиных. Большевики всегда ходили в баню к Перемитиным, там, где жила Альма Ронис. Перемитины были очень хорошие люди. Шишков женился на их дочери, Ронис вышла замуж за сына. Хорошие были люди. Если приезжает ссылка, сейчас товарищи их встречают, ведут в баню к ним. Они жили крепко, но люди трудовые. Политссыльные у них и чаю попьют, и денег с них за это не брали. А вот хозяева квартиры, где жил т. Куйбышев – с живого и мертвого брали.

Кудрявцев. Вы бывали у т. Куйбышева? В какой комнате он жил?

Песикина. Какая у него была обстановка?

Шаменко Иосиф Сигизмундович: Там, когда входишь наверх – две комнаты. Одна маленькая, вторая - побольше. Он жил в комнате, которая побольше. Я бывал там раз тридцать, я ходил на охоту, а там жил охотник, к которому я заходил. Т. Куйбышев был необщительный и с человеком не распространялся. Он зимой и летом ходил без фуражки, в шинели. Шел твердо. Он все время беспокоился о столовой. Какая у него была обстановка – здесь говорили о цветах, я их что-то не видел. Я бывал, брал книги у него читать. У него стояла железная кровать. Куйбышев был серьезный человек. Жил он один. Т. Куйбышев организовал театр, ставили «Бориса Годунова». В столовой был повар – Дуда, который служил в охранке и был специально послан работать поваром. Это был шпик. В столовой обед стоил 7 копеек, а весь день стоил 10-12 копеек. На постановки спектаклей у пристава брали разрешение, с жандармом согласовывалось, какая пойдет пьеса. А о Пушкаревой я могу сказать, что это была скряга. Сказать об Алексеевой этого нельзя, что у ней было – она всегда делила на всех.

Подпись:

Члены бригады: Е.И. Песикина, В.А. Величко, Н.А. Кудрявцев.

Стенографировала Е.Н. Федосеева.

[1] Столовая существовала до того, как В.В. Куйбышев прибыл в ссылку, это подтверждается документально.

[2] Оба молодых человека были члены РСДРП (б)