Самая милосердная профессия

Большая война – это всегда большая кровь и колоссальные жертвы. Но наши потери в Великой Отечественной могли бы быть куда более сокрушительными, если бы не подвиг людей, боровшихся за жизни раненых и больных воинов. И на линии фронта, и в тылу спасали жизни бойцов врачи, фельдшеры, медсёстры и санитары. Спасали не только от пуль и снарядов, но и от невидимого врага – инфекционных заболеваний, которые незримо наносили удар по бойцам Красной Армии.

Познакомиться с воспоминаниями медработников военной поры можно в архиве и библиотеке ТОКМ.

Вы можете озвучить фрагменты воспоминаний, рассказывающих о непростой работе военных медиков и выслать на почту markele@mail.ru , а также разместить на своей странице в социальных сетях с хештегом #голосаПобедыТомск.

Осипова Александра Петровна, санинструктор.

Прибыли под Сталинград – и началась работа! В окопах вши, мыши, люди стали болеть сыпным и брюшным тифом, туляремией. Мы делали анализы, ставили диагноз, отправляли в инфекционный госпиталь. В госпитале лежали не только наши, но и итальянцы, румыны – их армии прикрывали прорыв 6-й немецкой армии в Сталинград. Вдвоем с санитаром нас командировали в распоряжение 299-й дивизии. В окопах обнаружили больных. Вытаскивали их на плащ-палатках, под обстрелом шрапнелью. Притащили в госпиталь, сделали анализ Вей-Феликса – сыпной тиф. Дали команду – весь личный состав дивизии – на санобработку. Собрали бельё солдат, офицеров – всех. Поставили «бочки Капустина», над ними решётки, на них прожаривали бельё. Потом сама тифом заболела. Медикаменты тогда были самые простые – карантин, покой, процедуры. Пережил кризис – значит, пошёл на поправку. Больные лежали в полуразрушенном здании в Сталинграде. Мужчины и женщины рядом. Меня обрили наголо. Температура очень высокая, люди сознание теряют, бредят. Иной вскочит с постели, закричит – и умрёт. Я два дня без сознания была. Когда выздоровела, пришлось снова учиться ходить – ноги не держали.

Когда война покатилась на запад, мы шли вместе с армией. Надо было исследовать пробы воды. Там во многих колодцах вода была непригодной для питья – трупы в них, падаль. Передовые части успевали заразы хлебнуть. Продовольственные склады захватывали – сами сначала проверяли.

У меня как медработника вот какие наблюдения. От вшей наши войска избавились, когда границу перешли. Там, за границей, люди совсем иначе жили. Полное благоустройство, в каждом доме водопровод, канализация, ванные, душевые. И эпидемиологическая обстановка в войсках изменилась: есть где помыться, постирать. Инфекционные болезни пошли на спад.

Осипова Александра Петровна, санинструктор.

Победу мы встретили в Австрии. Мы, сибиряки, предложили: давайте пельмени сделаем! Для начинки взяли колбасу консервированную. Ничего, вкусно получилось. Один врач торт испёк. Хорошо отметили. Кто смеялся, а кто и плакал. Я плакала – у меня в семье двое погибло: отец и старший брат.

Астафьева Вера Ивановна, хирург.

Наш эвакогоспиталь № 3615 был создан в сентябре 1941года. Меня назначили ведущим хирургом. Других хирургов, кроме меня, не было, хотя госпиталь был переполнен тяжелоранеными бойцами, которым требовалось хирургическое лечение. Одной справиться с такой работой было невозможно. Пришлось срочно готовить хирургов из терапевтов, детских врачей и даже физиологов… С 1943 г. наш госпиталь стал профильным: мы стали лечить раненых в бедро. Больные были крайне тяжёлыми, прикованными к постели, с различными осложнениями: укорочением конечности на 10-15 см, а иногда и больше, деформациями бедра, остеомиелитом (гнойным воспалением костей). Им требовалось не только хирургическое лечение (исправление деформаций, удлинение бедра, ликвидация остеомиелита), но и общеукрепляющие. В таких случаях хорошо помогает переливание крови, после чего восстанавливаются силы больного, быстрее заживают раны, срастаются кости. Городской донорский пункт не всегда мог удовлетворить наши запросы на кровь… Вот и пришла мысль создать в госпитале свой донорский пункт. А натолкнул нас на неё такой случай.

Однажды ночью меня вызвали к больному, у которого открылось сильное кровотечение из раны на бедре. Чаще всего такие вторичные кровотечения появляются у раненых ночью, во время сна, и они не всегда это сами замечают. До моего прихода наложили больному жгут на бедро.. Необходимо было немедленно перелить ему кровь, а потом уже делать операцию.

В госпитале совместимой крови для больного не оказалось, а у меня – кровь одной с ним группы. 300 граммов моей крови перелили раненому. Состояние больного улучшилось, он был взят на операцию. После операции раненому перелили еще 200 граммов крови, которую взяли у медицинской сестры. Жизнь больного была спасена.

Расскажу ещё об одном новшестве, которое помогло нам улучшить лечение больных с тугоподвижностью суставов на раненой конечности. Возникла тугоподвижность от того, что нога долго была в гипсовой повязке. Таких больных обычно лечат грязями на курортах. Но послать на курорты мы могли единицы, а нуждающихся были сотни. Вот и решили мы наладить в госпитале торфоглинолечение, которое могло, хотя и не полностью, заменить курортное лечение грязями. Торфа и глины в Сибири предостаточно!

Организация торфоглинолечения потребовала от нас немалых усилий и смекалки. Но идеей загорелись все медицинские работники, охотно откликнулся и хозяйственный аппарат. Мы ездили в лес на торфяные болота, добывали торф, очищали его, мыли, сушили. За городом добывали глину.

В госпитале оборудовали для такого лечения три смежные комнаты. Одну – для приготовления торфа и глины, где они нагревались паром. Во второй комнате проходили лечебные процедуры, а в третьей – лечебная гимнастика… Лечили мы этим методом вплоть до расформирования госпиталя в 1946 году. Кстати, торф мы использовали как заменитель ваты при перевязках ран, предварительно обработав его. Ведь ваты тоже не хватало, всё лучшее отправляли на фронт!