Устная история – это важно

Для Томского областного краеведческого музея этот вебинар был очень важен. С 2014 года мы реализуем проект «Сибиряки вольные и невольные», одной из значимых частей которого является сайт сибиряки.онлайн. На сайте к моменту вебинара собрано 235 материалов, из которых 213 – это личные и семейные истории, размещенные в разделах «Истории» и «Чаинское восстание». В основном наши респонденты – самые обыкновенные люди, живущие в Сибири. Это потомки крестьян, мигрировавшие в город, но сохранившие благодарную память о малой родине и своих предках. Это не случайно, поскольку первоначально проект концентрировал внимание на крестьянских миграциях, добровольных или вынужденных. Но не только. Есть на сайте и 2 респондента с дворянскими корнями, а также более многочисленные потомки купцов. Кстати, большинство историй говорит, что предки наших авторов появились в Сибири добровольно: ехали за землей, спасались от религиозных гонений и войн.

Перед сотрудниками музея давно стоит проблема: что делать с собранными материалами? Как выяснилось, вопрос этот интересен не только нам. Социологи давно используют в своей работе анализ устных свидетельств, и в России немало проектов, посвященных собранию исторических источников такого рода. Один из самых масштабных – «Устная история» , руководит которым историк Дмитрий Споров. Так что участниками вебинара оказались социолог и историк Михаил Рожанский, руководитель ЦНСИО-Иркутск; два ведущих участника проекта «Сибиряки вольные и невольные Константин Широко и Татьяна Назаренко и уже упоминавшийся выше Дмитрий Споров.

О чем шел разговор? Тем было несколько. Ряд вопросов носили прикладной характер. Как работать с устными и письменными личными свидетельствами? Как правильно сформулировать проблему исследования для данной выборки? Кто из представителей академической науки может стать исследователем данного комплекса источников? Как их экспонировать в рамках обычной работы музея? Все не перечислишь…

Но тема была сформулирована шире. Дело в том, что музей является с одной стороны научным учреждением, с другой … он таковым не является, и относится к учреждениям культурным. В России есть музеи, сотрудники которых ведут активную исследовательскую работу, но они в меньшинстве (и в основном это столичные музеи, а не краеведческие). Большая часть нас – популяризаторы. Работники идеологического фронта. Музей – это не исследовательское, это – досуговое учреждение, а наука, получается, оттесняется куда-то на периферию, превращаясь чуть ли не в хобби музейного сотрудника, которое он должен реализовывать не в ущерб основной деятельности.

Все было бы хорошо: нормальное разделение труда, как говорится, богу богово. Если бы не две детали.

1. Лучшие экспозиции, которые мне приходилось видеть сделаны как раз теми людьми, которые являются исследователями и признанными авторитетами в науке.
2. Академическая наука малодоступна широким слоям населения. (Отчасти – благодаря устоявшемуся в профессиональной среде языку, скучному и малопонятному непрофессионалу. Невольно вспоминаешь об ученых, которые могли писать свои исследования живым и понятным языком и не гнушались популяризаторством). Музей выступает как раз тем передаточным звеном, который доносит достижения академической науки до широких масс. Он авторитетен именно в среде непрофессионалов, а вот дипломированного историка в стенах таких заведений увидишь нечасто.

То есть при всех раскладах, музейному сотруднику надо заниматься исследовательской деятельностью. Быть ученым. А наука – это постоянный процесс получения нового знания (в то время как популяризаторство – это изложение уже найденного). Так что разговор постоянно возвращался к следующим сюжетам.

• Наука в музее, музей в науке в XXI веке: целесообразность, возможности, направления, запросы и предложения исследовательского сообщества.
• Проект "Сибиряки вольные и невольные" как мемориальный, исследовательский и просветительский проект музея.
• База данных проекта "Сибиряки вольные и невольные" как источниковая база для историков, социологов, антропологов, других специалистов, занимающихся проблемами социальной памяти, исторического сознания и самосознания, локальной идентичности и ментальности и практик местных сообществ.
• Совместные проекты (теоретические, методологические, полевые штудии) исследователей и музейщиков на площадке "Сибиряков вольных и невольных": точки соприкосновения, векторы движения, проблемы.

Это был честный разговор практиков, которые не только отмечали свои достижения, но и рассказывали о своих проблемах. (Как выяснилось, у достаточно молодого и локального проекта «Сибиряки» и столичной «Устной истории» они одни и те же!) О том, как связано собирание нематериальных свидетельств о прошлом с его экспонированием в музее. О том, является ли собирание устных источников самоценным занятием, или оно является лишь подготовкой к собственно деятельности. О том, как обозначить фокус исследования при такой широкой тематике интервью.

Вышло так, что в центре внимания оказались не семьи и генеалогия, не история заселения Сибири, а память и историческое сознание жителей нашей страны. В ходе беседы прозвучало интересное замечание: сопоставить историографию ХХ века с точки зрения научного сообщества и непрофессионалов, что позволит понять, какой на самом деле видят историю ХХ столетия «простые люди».

То есть большинство. То самое, которое на самом деле и творит историю.

Познакомиться с видеозаписью вебинара можно тут. 

Презентация, показанная в вебинаре.