Серпантин

9 марта 1980 года военно-транспортный самолёт Ан-12 взлетел с аэродрома Кокайды, близ приграничного с Афганистаном узбекского города Термез и взял курс на Кабул. Внизу простирались заснеженные хребты горной системы Гиндукуш (с персидского - Индийская гора), на которую я и смотрел в иллюминатор. Мы летели исполнять интернациональный долг. Нашу 159-ю ОДСБр (Отдельную дорожно-строительную бригаду) из Амурской области передислоцировали в Афганистан. Переброска осуществлялась в глубокой тайне. Естественно, про страну пребывания мы совсем ничего не знали. С тех пор много воды утекло, но я часто мыслями возвращаюсь в то время и в ту страну.

Что я, представитель самой мирной профессии на земле делал на войне?

Отвечая на этот вопрос, без предыстории не обойдёшься, которая, в свою очередь, словно извилистая горная дорога, взятая в заголовок (серпантин), к выводам, понятно, субъективным и должна нас привести в итоге.

Так вот, когда шла подготовка к отправке нашей бригады в страну «А», повторюсь, нам никто пункта назначения не называл (военная тайна), три представителя Особого отдела КГБ СССР обосновались при штабе бригады, и принялись шерстить учётно-послужные карточки личного состава и личные дела офицеров. Примерно сорок процентов списочного состава проверку не прошли и были направлены для дальнейшего прохождения службы в другие пункты назначения.

К чему это я? А к тому, что ко всем пятерым тисакам (выпускникам Томского инженерно-строительного института) вопросов по дальнейшему прохождению службы не возникло, никого не отцепили. Хотя, даже главный инженер батальона – майор Аржавитин тестирование не прошёл. Казалось бы, кадровый, уж кадровее некуда, офицер, выпускник военного училища, плюс Академия, стаж армейский под двадцать лет и, на тебе - облом.

Согласитесь, жирную пятёрку можно выставить нашей, к сожалению, нынче почившей в бозе, военной кафедре Томского инженерно-строительного института за подготовку универсальных (чуть не сказал – солдат) специалистов.

Много лет спустя, наш бывший комбриг – Ковшов Владимир Дмитриевич на сайте бригады разместил несколько моих рассказов, мы начали переписываться, он раскрыл ещё один резон в пользу нашей отправки «за речку».

Служить нам оставалось полгода, следовательно, опыт – то, несмотря на полулюбительский статус, имелся. Битые, то есть. И при нормальной обработке - потенциально кадровые офицеры. А не подписали контракт? Тут и вовсе не беда. Нам на смену придут лучшие выпускники военных училищ, выбирать только успевай!

Главная задача нашей бригады в Афганистане – обустройство частей Ограниченного контингента советских войск.  В приоритете – восстановление дворца Тадж-бек (Великой короны).

Напомню - первые советские части вступили в Афганистан в канун Рождества - 25 декабря 1979 года. Настоящее же вторжение началось вечером 27 декабря.

Именно тогда был взят штурмом дворец Тадж-бек в Кабуле, где располагалась резиденция Хафизуллы Амина. Официальная версия, затем опубликованная в газете "Правда", гласила, что бывший глава Афганистана предстал перед народным судом, который приговорил его к смертной казни. На самом деле Амина застрелили во время штурма.

На смену Амину пришел Бабрак Кармаль, просоветский руководитель, а мы, как водится взялись ему помогать.

Соответственно, потребовалось огромное количество строительных материалов и конструкций. Если песок и гравий можно было получить на территории ДРА (Демократической республики Афганистан), то всё остальное завозилось с территории СССР. Железных дорог в стране нет, потому использовался автомобильный транспорт и авиация.

Изначально предполагалось быстро решить все проблемы в стране «А», потому наш батальон, как и все части и соединений ОКСВА (Ограниченный контингент советских войск в Афганистане), обустроились в палатках.  Подвели электричество, правда, оно то и дело отключалось, в таких случаях использовалось резервное питание от дизельных генераторов.

Наладили горячее питание, с помощью полевых кухонь, которые и до сих пор используются для приготовления пищи в нашей армии.

Меню обычное армейское, правда, картофель исключительно сухой (порошковый), да, первое время, пока не запустили свою пекарню, сухари вместо хлеба. В качестве бонуса – горный паёк (сгущенное молоко, шоколад, печенье, консервы, тушёнка…).

Про афганскую жару знают многие, однако, резко континентальный климат ранней весной, когда мы там оказались, полон сюрпризов. Если днём загорать можно, то ночью зуб на зуб не попадает. Спали одетыми, да, ещё укрывались полушубками. Первое время выручали и печки-буржуйки.

А уж потом, воцарилось лето. И дикая жара. Теперь уже ночью укрывались влажными простынями, которые тут же и высыхали. Командование бригады задумалось о сиесте (с испанского - послеобеденном сне). Послеобеденный сон, надо сказать, был распространён когда-то и на Руси, то есть, мы попытались вернуться к истокам. Истоки повлияли на производительность труда дурно, она (производительность) ушла в минус. Не прижилась у нас сиеста.

Зато без другого древнего ритуала - помывки личного состава в бане в армии не обойдёшься. Прародителями современных военных полевых бань считаются скифы. У кочевников баня представляла собой юрту из шкур, в центре которой устанавливали котёл. Воду в нём нагревали, бросая камни, раскалённые на костре снаружи.

С тех пор схема принципиально не меняется. Просто мы использовали в качестве водонагревателя, вшивобойку – парогенератор для термической санитарной обработки обмундирования, помывки личного состава. Опять же, все процедуры проходили в палатке, а не в юрте. Работал агрегат на солярке.

Соорудили волейбольную площадку. Три раза в неделю смотрели фильмы. Чётко заработала полевая почта. 

И, конечно, нельзя не упомянуть про ветер Афганец. Он, время от времени, зарождается в Каракумах и с огромной скоростью (до 20 метров в секунду), поднимая тонны песка и пыли, сплошной стеной налетал на нас. Дышать песком, удовольствие, скажу я вам, то ещё! Палатки и носовые платки практически не спасали. Наверное, так выглядит пресловутое небо в овчинку.

Тем временем, обстановка в столице стабилизировалась. Мы даже стали сдавать оружие в оружейные палатки. Автоматы брали, если отправлялись в город. Жизнь в Кабуле тоже входила в обычную колею. К майским праздникам с перекрёстков убрали бронетранспортёры и боевые машины пехоты. 

Фасады и интерьеры бывшей резиденции Амина, постепенно приобретали первозданный вид. А концерт Иосифа Давидовича Кобзона!? Создавалось впечатление полного успеха кампании. Скажи мне тогда кто-нибудь, что это только иллюзия, мягко говоря, не поверил бы. 

Ну, а нам пришло время увольняться в запас. Из пяти сокурсников, призванных из Томского инженерно – строительного института, четверо с чистой совестью покинули пределы ДРА. Старшими лейтенантами запаса.

С одним из них – Анатолием Филипповичем Митрофановым мы до сих пор на связи, хотя он теперь живёт за границей, в городе Кокшетау, что в Казахстане. Пресловутый пуд соли мы с ним точно съели, жили в одной съёмной квартире в Союзе, в одной же палатке под Кабулом, его рук дело и все афганские фотографии, которые я храню до сих пор. По Владимиру Семёновичу Высоцкому – он больше, чем родня.

А вот Юрий Селявский стал кадровым офицером, подписал контракт и остался служить дальше. Почему его никто из нас не отговорил?  Просто мужчина сам обязан принимать решения. Офицер, тем более. При желании, конечно, можно поискать и ля фам. Юра недавно развёлся. К женскому коварству апеллируют обычно слабаки. Селявский Юрий Афанасьевич таковым не был. Орденами Красной Звезды слабаков не награждают. Вот описание боя, ставшего для него фатальным:

30.05.1981 при следовании по маршруту Кабул – Термез автомобильная колонна, начальником которой он был, подверглась обстрелу. Действуя смело и решительно, старший лейтенант Селявский Ю.А. организовал отражение нападения и сам принял непосредственное участие в сражении.

Когда во время боя один из солдат получил серьёзное ранение, Юрий Афанасьевич, проявив самоотверженность, под огнём противника вынес раненого в безопасное место, но сам был тяжело ранен.

От полученных ран умер в госпитале 31.07.1981.                    

Но со смертью товарища у меня начали развеиваться иллюзии.

Война затягивалась, западные державы консолидировались под пропагандистские вопли про империю зла.  Ладно, ещё щепотку соли на раны сыпану. Что последовало за выводом войск из Афганистана, мы все прекрасно помним. Разразилась крупнейшая геополитическая катастрофа на территории СССР. Коллапс экономики окончательно развеял иллюзии. Теперь уже мало кто верил, что наша страна после столь ощутимых ударов сможет подняться.

Тем более, мы сами себя с упоением добивали - в декабре 1989 года II Съезд народных депутатов СССР принял решение об осуждении Афганской войны и признал грубой политической ошибкой участие в ней советских войск.

Получилось, что я участвовал в войне, общественная оценка которой весьма неоднозначна. С моей точки зрения цели Афганской кампании были вполне прагматичными, и ни в коей мере, не ошибочными. Подкачали исполнители. Сколько прекрасных и продуманных до мелочей планов и операций загубил этот пресловутый эксцесс исполнителя!?

Посему крылатую фразу Ильича про каждую кухарку, которая с лёгкостью может и государством порулить, случись чего, пора забросить на помойку. Оказалось, не всякий генеральный секретарь КПСС, согласитесь – далеко не кухарка, способен руководить государством. Дело не в названии должности руководителя, в этот ряд прекрасно вписывается оборот и не про всякого президента, дело в качестве личности, руководящей государством.

Хотя не сгодились для России лекала оранжевых революций. У государства с великим прошлым появились неплохие виды на будущее. И жертвы снова видятся не напрасными. Такой большой, а в сказки верю? А, может, и вправду, лучше – в сказки, чем в крутую болтовню янки про свободу и демократию, бурно зацветшие, было, на древней земле Афганистана. Благодаря известно кому – им. И эта болтовня продолжалась два десятка лет, пока не закончилась конфузом. Их операция «Несокрушимая свобода» обернулась позорным, воистину несокрушимым бегством, все телекомпании мира сей факт засвидетельствовали и неоднократно смаковали.

Однако оставим руинам государств и дворцов шансы, одним на возрождение, другим на достойную музейную старость.

            Сухачев Александр Павлович, город Рубцовск, Алтайский край.