Проводы на фронт Томского женского батальона смерти

27 августа из Томска было отправлено ещё одно воинское соединение.

Уже многие тысячи солдат уехали из Томска в эти революционные месяцы на фронт, и если первые такие проводы  томских маршевиков собирали большие толпы провожающих, то со временем интерес к подобным мероприятиям  сильно ослабел: проводы стали обыденностью. Но в этот день площадь снова была заполнена народом, поскольку воинский контингент, отъезжавший  в Москву, был не совсем обычным.

В этот день отправлялся так называемый «женский батальон смерти», составленный из женщин, которые объявили о своём желании сражаться за родину с оружием в руках.  Сразу следует сказать, чтобы не было путаницы, что это не был батальон знаменитой Марии Бочкарёвой. Хотя эта незаурядная женщина отправилась на фронт действительно из Томска, но это произошло значительно раньше, в 1915 году, в индивидуальном, так сказать, порядке по личному разрешению Николая II.  Она поступила рядовым в 25-й запасной батальон и с маршевой ротой  отправилась в действующую армию. За проявленную воинскую доблесть Мария Бочкарёва была впоследствии награждена Георгиевским крестом и тремя медалями. В 1917 году она была уже старшим унтер-офицером. Кроме Бочкарёвой, в рядах армии было ещё несколько женщин-добровольцев, сражавшихся, помимо пехотных частей,  в кавалерии, конной разведке, была даже женщина, ставшая военной лётчицей.

Именно Марии Бочкарёвой принадлежит идея создания женских добровольческих ударных подразделений,  с которой она обратилась к российским женщинам:

«Гражданки, все кому дороги свобода и счастье России, спешите в наши ряды, спешите, пока не поздно остановить разложение дорогой нам Родины. Непосредственным участием в военных действиях, не щадя жизни, мы, гражданки, должны поднять дух армии и просветительно-агитационной работой в её рядах вызвать разумное понимание долга свободного гражданина перед Родиной».

Первый женский «батальон смерти» был сформирован под командованием самой Марии Бочкарёвой в Петрограде; 21 июня 1917 года на площади у Исаакиевского собора этой новой воинской части было торжественно вручено знамя белого цвета с надписью «Первая женская военная команда смерти Марии Бочкарёвой», с которым батальон отправился на Западный фронт. Батальон перед погрузкой в эшелон прошёл торжественным маршем по улицам Петрограда, сопровождаемый шумными комментариями, в которых смешались и восторженные приветствия, и оскорбительные выкрики.

Надо сказать, что Временное правительство активно поддержало эту инициативу, именно с целью поднятия воинского духа в рядах стремительно разлагающейся армии.  Поэтому почин Бочкарёвой получил развитие. 29 июня Военным советом было утверждено положение «О формировании воинских частей из женщин-добровольцев», руководствуясь которым подобные женские подразделения стали создавать  в Москве, Киеве, Минске, Харькове, Симбирске и других городах.  По положению, вести набор добровольных новобранцев  на местах должны были специальные областные комитеты и отделы.

Большое внимание организации ударных  батальонов уделила томская газета «Сибирская жизнь», которая в подобающих случаю довольно высокопарных выражениях сообщала своим читателям  о том, как развивается  добровольческое движение по всей стране, печатала призывы «граждан  и гражданок» к вступлению в эти особые ударные соединения.

Так, например, в середине июля  в газете публиковали новости о формировании и отправке на фронт отрядов «ударников» из других сибирских городов:

2-го июля из Омска на фронт отбыл батальон смерти, в числе 1020 солдат…Батальон до станции провожали толпы граждан и поднесли много цветов, и во время шествия по городу его путь закидывали цветами…

С пути, из Кургана, батальон прислал гражданам Омска приветствие и благодарность за щедрые пожертвования.

«Весь состав батальона горит одним желанием, - говорится в телеграмме,– поскорее перейти от пышных речей к славному и ответственному делу. Призываем оставшихся: скорее за нами, братья, туда, где решится судьба родины!»

В Омске организуется 2-й ударный батальон, в который записалось уже 650 человек солдат и офицеров. Записавшиеся обращаются ко всем солдатам и офицерам с воззванием, в котором говорят: «Наш любимый вождь – военный министр Керенский – призывает нас в «батальоны смерти», готовые в любую минуту нанести удар врагам революции и свободной России. Мы отзовёмся на его горячие призывы и пойдём за ним. Мы сами сформируем такой батальон и пойдём туда, куда нам укажут вожди революции».

А вот что писали о записи в добровольческие отряды в городе Кургане:

В Кургане на солдатском митинге 29 июня произошло что-то необычное… С эстрады, откуда ежедневно слышалась ругань по адресу «буржуев» и разные большевистские лозунги, вдруг полились горячие речи о любви к родине и необходимости отдать свою жизнь за благо и свободу отечества…

Раздавались непривычные речи.

Вместо протягивания руки германской демократии, прап. Петров на этот раз доказывал необходимость наступления для спасения России и свободы и звал солдат скорее помочь своим товарищам на фронте. «Кто желает идти на фронт, товарищи, пусть встанет», приглашает Петров. И весь цирк, как один, поднимается со своих мест, и громкое «ура» в честь доблестной революционной армии долго-долго оглашает его свод. Из офицеров пожелали вступить в батальон почти все, так что придётся производить жеребьёвку.

Число сибирских городов, отправивших на фронт своих «ударников» продолжало расти:

В Тюмени… Из солдат 35-го сиб. стр. зап. полка  также образовался ударный батальон, уже сформировался и готов к вступлению.

В Семипалатинске, по сообщению «Дела», в 22 зап.-сиб. Полку образовался ударный батальон из 286 солдат и 14 офицеров. Батальон отправился 1 июля с красным шёлковым знаменем от совета раб. и  солд. деп. В пользу орлов-ударников собрано до 4-х тысяч рублей.

Из Иркутска… 2 июля отправился на фронт 1-й ударный батальон, сформированный из юнкеров военного училища и всех школ прапорщиков.

Остался ли Томск в стороне от этого начинания или у Марии Бочкарёвой всё-таки были последовательницы-томички?

18 июля  «Сибирская жизнь»  публикует  статью, в которой, кроме прочего, сообщается  о том, что  в Томске возникла инициатива создания женского ударного отряда:

В разных городах Сибири давно уже формируются  женские батальоны, и только Томск, ставший сибирской цитаделью большевистской пропаганды, не перестающей сеять смуту даже в эти дни великой скорби разоблачённого предательства и провокации лидеров большевизма, работающих на германские деньги – только Томск ничем не проявил себя в этом отношении.

На днях и здесь возникло движение, и здесь проявилось желание  среди некоторых женщин сформировать свой батальон. Сообщаем адрес, по которому должны обращаться желающие вступить в этот батальон: управление 5-й бригады (Садовая ул., 4), к производящему запись прапорщику Уточкину, от10 до 2 час. дня ежедневно.

Смысл добровольческого движения редакция газеты объясняла так:

Русская женщина своим выступлением желает напомнить утратившим понимание воинского долга и чести мужчинам, как позорно и преступно их поведение перед отечеством, перед всем светом, она желает спасти положение, желает вернуть на путь сознания  заблуждающихся  и обманутых подлыми предателями…

… в наших условиях русская женщина, презрев свою женскую физическую слабость, положение  своего пола,  решилась поставить на карту свою жизнь, отдать свою кровь за погибающую родину. Это не безумие, это не бахвальство, не мода, а подвиг, та искупительная жертва, которую русская женщина несёт ради спасения родины от гибели.

Проводы  на фронт Томского женского батальона смерти

Томский женский батальон отправился на фронт 27 августа. Воззвание к населению, которое опубликовал Томский комитет женской организации,  призывало  женщин  прийти на помощь отечеству:

«Для усиления боевой мощи и поднятия революционно-наступательного порыва армии во имя защиты свободы, закрепления завоеваний революции приступлено в г. Томске к формированию добровольческого революционного женского батальона, который с доблестными нашими полками ринется на германские баррикады во имя скорого мира без аннексий и контрибуций на началах самоопределения народов. Женщины – гражданки! Настал час спасать отечество. Наша армия желает и должна быть сильной. Женщины! Армия нуждается в вере, что весь русский народ идёт вместе с нею бороться  за скорый мир всего мира».

Каждая «ударница» получала  особую «памятку», свод основных правил и инструкций, обязательных для женщины-солдата, которые она должна исполнять в пути до прибытия на место и во всё время пребывания в строю. Предусматривалась строгая дисциплина…

Порядок отправки был такой же, как у всех предыдущих маршевых рот – от сборного пункта – гарнизонного совета – на площадь Свободы, а после молебна –  эшелон, сопровождаемый депутациями, с военным оркестром проследовал  на вокзал по Садовой и Бульварной улицам. Газета сообщает о том, что благодаря хорошей погоде, воскресному дню на проводы собралось много публики, которая сопровождала женщин-солдат, шедших с красным знаменем,  до вокзала, где сознательные томские гражданки  разместились в трёх солдатских вагонах. Шествие, как и в Петрограде, всю дорогу сопровождалось бурной дискуссией между женщинами-провожающими и солдатами гарнизона.

Обойти своим вниманием это событие не могла и газета «Знамя революции», главный идейный противник либерально настроенной аудитории. Сообщение об отправке женского батальона у авторов этого издания было совершенно лишено пафоса и передавало настроения среди провожающих в  иронично-памфлетной форме:

Воскресенье. Полдень. Площадь революции. На площадь стекается народ. Самая разношерстная публика. Особенно много женщин; всё больше нарядные. Среди мужчин мало рабочего люда. Солдат мало, держатся в стороне. Ждут отправки на фронт женского батальона смерти…

Среди этих ожидающих людей журналист выявил «ворох» мнений о происходящем. Женщины, замечает он, о женском батальоне говорят с восторгом, солдаты же к батальону настроены скептически, считают, что после столькой пролитой крови нет уже в войсках никакого энтузиазма, и женский пример здесь не поможет, а только обозлит.

О батальоне:

Все, как нарочно, небольшого роста, среди них мало женщин-работниц, всё больше белоручки. Это  видно по костюмам. Батальон – человек в восемьдесят… Выходит начальник дамского гарнизона, прапорщик Уточкин. Батальон подтягивается. Слышна команда. Батальонщицы путаются, хохочут. Публика умилённо улыбается. Солдаты плюют и отходят… Господин полковник, я думаю, и во сне не видел, что до такой чести доживёт. Командовал же, поди, на веку всякими солдатами, а тут на – бабы. Судьба превратна.

Батальон снимается. Приносят знамёна, барыни вручают батальону букеты. Плачут… Батальон всходит на помост. У всех желание посмотреть на батальонщиц. Всякому забавно: женщины в штанах и сапогах… Батальон идёт на вокзал. Толпа повалила за ним.

В качестве побочного результата этого патриотического мероприятия в газете описан такой случай: на одном из импровизированных митингов, на которых спорили о томском женском батальоне, кучка граждан арестовала солдата 38 полка за то, что он говорил о затягивании войны капиталистами в своих интересах и о том, что у него нет родины.  Солдата этого привели в гарнизонный Совет, чтобы посадить на гауптвахту, но Совет этим гражданам напомнил о свободе слова, и солдат был отпущен. Солдат этот, кроме того, оказался поляком, и, действительно, но тот момент трудно было сказать, какая страна была его родиной.

Только ли с политико-пропагандистскими целями в революционной России связана идея создания военных «частей смерти» с таким странным наименованием?

На самом деле, прежде всего, причину создания ударно-штурмовых подразделений следует искать в позиционном характере  Первой мировой войны, который ярко проявился уже в 1915 году. Технические средства обороны на тот момент превосходили возможности средств  наступления, возник хорошо известный в истории этой войны «позиционный тупик». Поскольку технических средств, оружия прорыва ещё не было создано (первые танки и бронеавтомобили были попытками решить ту же самую проблему), решение все воюющие стороны стали искать в организации особых штурмовых соединений, которые могли бы прорывать оборону противника на заданных участках фронта благодаря особой тактике. Российская армия не была здесь исключением;  ещё в феврале 1917 года, генерал П.С. Балуев проанализировал опыт создания штурмовых  отрядов в Германии и Франции, и, обобщив этот опыт,  признал необходимым сформировать специальные ударные отряды для активных действий, атак или контратак.

Но события Февральской революции вмешались  в армейскую боевую повседневность самым фундаментальным образом, и придали делу создания русских ударных и штурмовых частей резкую политическую окраску.

В условиях усиления пораженческих настроений в армии и роста дезертирства, ещё с весны 1917 года командующие фронтами и некоторые политики, выступили с идеей создать особые воинские подразделения, которые формировались бы на  добровольческом принципе.  Командование фронтов возлагало на них двоякую задачу: в области идейной – пропаганда патриотических настроений, поднятие воинского духа и энергии  собственным примером, а в области чисто военной – это должны быть ударные, штурмовые части прорыва, которые должны атаковать на самых сложных участках фронта, увлекая за собой остальных. И чем дальше шло разложение армии, тем в большей степени выходил на первый план идеологический аспект «добровольного ударничества». Эти добровольческие части предполагалось создавать как в действующей армии, из уже сражавшихся солдат и офицеров, так и в тылу, из контингентов, не подлежащих призыву – интеллигенции, рабочих, учащейся молодёжи. Некоторые исследователи обращают внимание, что акцент был сделан на привлечении именно горожан, тогда как основную солдатскую массу в армии составляли крестьяне, что в определённой степени предопределило отрицательное отношение солдат к этому добровольческому движению.

Верховный главнокомандующий, которым был на тот момент А.А. Брусилов, поддержал идею и даже объявил себя «первым ударником». Стали создаваться, в том числе, и добровольческие соединения, составленные  только из  юнкеров, или из георгиевских кавалеров, были созданы ударный батальон рабочих-добровольцев Обуховского завода, батальон студентов, даже солдат-инвалидов. Соединения, состоящие из женщин,  были одной из разновидностей ударных добровольческих частей. Просто, в силу своей, так сказать, экзотичности, они привлекали к себе значительно большее внимание обывателей и журналистов.

К середине июля 1917 года добровольцев, набранных из тыла, в армии насчитывалось около 2-х тысяч человек, а к октябрю уже около  50-ти тысяч. Но, как полагают исследователи,  существенно изменить ситуацию на фронте эти ударные части не могли, и стали на недолгое время лишь призрачной надеждой военного командования и Временного правительства. Учитывая общую непопулярность войны среди солдат, и то, что  добровольцев пытались использовать как некий «рычаг» для поддержания дисциплины (в том числе и в качестве заградительных и карательных отрядов), добровольцы аккумулировали на себе ненависть и презрение солдатской массы. Своей задачи – пробуждения духа патриотизма и готовности сражаться – эти добровольческие боевые подразделения, как мы видим,  не выполнили, но послужили прообразом для формирования отрядов офицерской Добровольческой и Рабоче-Крестьянской Красной армий уже в ходе гражданской войны.

Странное для нашего современного восприятия  название этих ударных соединений,  как и всей символики «частей смерти с почётным правом умереть за Родину», с изображением черепа («Адамовой головы»), которое носили на фуражках вместо кокарды и на знамёнах,  символизировало «нежелание жить, если погибнет Россия».