Очень честный, чуткий врач… Г.Е. Сибирцев. Часть 2.

Когда в Томске снова установилась советская власть, город находился в силках масштабной тифозной эпидемии и почти полного развала организации здравоохранения (до него колчаковским властям в условиях эвакуации остатков армии и массовым исходом беженцев уже не было никакого дела). В первые, самые острые, месяцы «народным здравием» занимался медико-санитарный отдел при военно-революционном комитете Томской губернии, затем он был реорганизован в Томский губздравотдел [1].

В заразные больницы в те страшные дни зимы и весны 1920-го года превратились не только все медучреждения города, но и любые сколько-нибудь подходящие помещения, которые созданная специально комиссия Чекатиф имела право реквизировать у любого физического или юридического «лица». Тогда в Томске ежемесячно заболевало по несколько тысяч человек [2]. Сибревком объявил находящимися на военном положении все гражданские лечебные учреждения, медсанучреждения, эпидемиологические кадры.

Для «штатских» специалистов, к которым относился и Г.Е. Сибирцев, это мобилизованное состояние с необходимостью подчиняться приказам, было явно непривычно, что породило конфликт известного врача с советским правосудием. К счастью, конфликт этот не был значительным. Геннадий Евгеньевич летом 1920 г. в нарушение распоряжения подотдела учёта и распределения рабочей силы принял на работу новую сотрудницу, гражданку Краснопёрову. Поскольку трудовая сила тогда распределялась сугубо централизованно, то врач Сибирцев нарушил установление губревкома и был привлечён к суду ревтрибунала. Дело закончилось, судя по всему, регистрацией работницы амбулатории 4-го участка А.Н. Краснопёровой через биржу труда задним числом. На этом разлад Сибирцева с советской властью был исчерпан [3].

В 1920 г. экстраординарные меры, которые предприняло военное и политическое руководство города, к весне достигли своей цели: эпидемия тифа пошла на спад. Но надо понимать, что это благополучие было относительным. Всплески тифозной эпидемии, тревожный рост числа заболевших наблюдался в Томске и губернии на протяжении ещё нескольких лет.

Кстати сказать, не всегда конфликтные ситуации новой власти и интеллигенции Томска, в том числе представителей медицинской профессии, так легко и просто разрешались. 1921 год дал пример гораздо более серьёзной стычки, которая могла закончиться хуже. В июне месяце 46 сотрудников томского губздравотдела объявили забастовку. Ситуация, прямо скажем, не рядовая. В губздравотдел тогда входили наиболее активные, известные томские врачи, которые были настроены, в общем и целом, лояльно к революционной власти. И тут – забастовка… Причиной послужила невыдача продуктовых пайков для сотрудников. 46 забастовщиков приурочили свою акцию, надо полагать, специально к открытию в Томске II губернского съезда советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Акция произвела настолько оглушительное впечатление на власти, что о ней вообще ничего не написали в прессе. Позднее состоялся суд трибунала, по которому один из участников, С.И. Шапкайц, был даже приговорён к расстрелу [4]. Правда, его почти сразу подвели под амнистию. При этом врач Самуил Шапкайц проработал затем в системе томской и новосибирской медицины, стал одним из основателей в Томске педиатрической службы и позднее никак не репрессировался, не ущемлялся по службе. Как так получилось? Наверное, нужно учесть контекст событий: в эти же дни, когда была забастовка. В Томске ждали прибытия первого эшелона детей из районов голодающего Поволжья, необходимость участия губздрава в приёме детей была очевидна. Но нужно было и как-то привлечь внимание к своей острейшей нужде. Так что обе стороны конфликта, видимо, прибегли к сильным демонстрационным жестам и получили отклик на свои запросы. Всё пока в духе времени – и забастовка, в нашем понимании, чиновников губернского органа управления(!), и «расстрел с амнистией» как шедевр революционного правотворчества.

Г.Е. Сибирцев с врачами отдела здравоохранения при томском губисполкоме (1922–1923 гг.)

Г.Е. Сибирцев – третий слева в верхнем ряду.

Из фондов ТОКМ

Эпидемическая ситуация в начале 1920-х продолжала оставаться крайне напряжённой. Если заболеваемость сыпным тифом удалось значительно снизить, то брюшной тиф находился по-прежнему в повестке дня. По приблизительным подсчётам специалистов, за 5 лет, с 1918 по 1922 г. из 12 миллионов населения Сибири от всех видов тифа переболело свыше полутора миллионов человек, или около 13 % всего населения. Смертность составляла около 30 %[1].

В 1921 и 1922 гг. регионы Сибири навестила «старая знакомая» – азиатская холера, которой болели десятки тысяч человек (врач А. Грацианов называет цифру 53615 человек), при смертности от этого страшного заболевания 57,25%. В 1923 г. к этому скорбному списку добавилась малярия.

Для заразной больницы всё это означало работу на пределе своих возможностей и уплотнение больных. Документы городского отдела здравоохранения нередко отмечают факт постоянной переполненности инфекционной больницы. При этом иногда приходилось временно закрывать некоторые помещения по техническим и финансовым причинам. Например, в 1929 г. был закрыт второй скарлатинозный барак больницы, из-за чего пришлось всех больных класть в одном бараке. И это происходило на фоне роста заболеваемости не только скарлатиной, но и корью, коклюшем, так что в больницу поступали пациенты с целым «букетом» инфекций. Поступавших пришлось размещать в один из тифозных бараков, «уплотнив» тифозных и дизентерийных больных. Г.Е Сибирцев обратился в горздрав с просьбой об отпуске кредитов на содержание второго скарлатинозного барака[2].

В общем, можно сказать, что каждая свободная больничная койка в этой больнице была всегда на «партийном учёте». Только-только ослабевала хватка какой-либо волны инфекции, как очередной акт социальной драмы, порождал следующие волны, противостоять которым можно было самоотверженностью медперсонала, да всё ещё скромным медикаментозным арсеналом (не надо забывать, что «эпоха антибиотиков», мощного средства борьбы с инфекциями, ещё не началась)

(продолжение следует)

Игнатенко Зоя Алексеевна,

с.н.с научно-исследовательского отдела

[1] Федотов Н.П., Камчатка И.Е. Здравоохранение в Томской области (к 40-летию Великой Октябрьской социалистической революции). Томск. 1957. С. 29).

[2] Там же. С. 26.

[3] ГАТО. Ф. 236. Оп. 3. Д. 7 (Уголовное дело Сибирцева). Л. 1–2.

[4] Дмитриенко Н.М. День за днём, год за годом. Хроника жизни Томска. Томск. Изд-во Томского университета. 2003. Сч. 184–185.

[5] Грацианов А. Здравоохранение Сибири. Дело здравоохранения до 1923 г.// Жизнь Сибири. 1924. № 2. С. 77.

[6] ГАТО Ф. Р-430. Оп. 1. Д. 159 (Материалы городской части горздрава). Л. 51.