Кое-что о перстнях средневекового населения Приобья

Что такое перстень? Разве мы задумываемся об этом? Сегодня перстнями украшают только пальцы рук, поэтому относятся они к наручным украшениям. Носят их на одном, пяти, да и, пожалуйста, – хоть на всех десяти пальцах! Эксперименты с двумя-тремя кольцами на одной руке никого не смущают. Впрочем, всё зависит от того, что человек хочет подчеркнуть: респектабельность или свой престиж.
Перстни дарят, их покупают. И всё же, при обилии выбора перстень тщательно подбирают для будущего владельца с учётом его возраста, вкусов, положения в обществе. Мы заранее интересуемся, что бы он хотел иметь – перстень-печатку или перстенёк с камнем. По торжественным случаям (памятным датам, юбилеям) близким людям принято дарить дорогие перстни, на которые наносят гравировку. Их дарят «на счастье», в качестве оберега, в знак любви. Фамильные перстни передают по наследству.
О волшебной силе перстня издавна слагались легенды и мифы. Хорошо известен, например, миф о перстне удачливого и невероятно счастливого самосского тирана Поликрата (IV в. до н.э.).

По совету своего друга, египетского царя Амасиса, предостерегавшего его, он захотел откупиться от богов. Чтобы не искушать их и не вызывать зависть, он решил избавиться от особенно дорогого для него предмета. Таким предметом был драгоценный перстень с огромным смарагдом (изумрудом), на котором была вырезана его печать. Поликрат отплыл далеко в море и бросил перстень в пучину морскую. Он очень горевал о своём перстне. Но… его проглотила рыба, а её выловил рыбак и преподнёс к царскому столу. «Боги вернули тебе твою драгоценность!» – известил владыку повар.

Поликрат истолковал это как добрый знак и написал об этом Амасису, но тот понял, что Поликрат обречён, и никто не спасет его от злого рока. «Горе, горе ждёт Поликрата, раз его нынешнее обманчивое счастье столь велико, что ему возвращается даже то, от чего он сам избавляется». Счастье, конечно, должно было смениться не менее великими бедами… Что, в результате и случилось с тираном.
Сегодня о человеке, которому невероятно везёт в жизни, за которого даже страшно, говорят, что у этого человека «перстень Поликрата».
Согласно арабской легенде, царь Сулейман (Соломон) обладал необычайной мудростью, благодаря волшебному перстню. Существует легенда, что именно на перстне Соломона была надпись: «Всё проходит, пройдёт и это».
Одно из самых необычных обручальных колец было у Маяковского. Он заказал себе кольцо с инициалами своей возлюбленной (Л. Ю. Б. – Лиля Юрьевна Брик). При повороте кольца можно было прочесть слово «люблю». Поэт не расставался с этим кольцом очень долго, придавая ему особый мистический смысл.
В фольклоре и в сказках перстень выступает в качестве магического талисмана, способного охранять от ран, от «злого глаза», от нечистой силы, оберегать молодость носителя перстня, расколдовывать его замки, коня, имущество…
Далеко за примерами ходить не надо. Например, перстень Алладина или волшебный перстень из сказки, по которой поставлен замечательный мультфильм о добром простодушном парне и его друзьях – Махе, Жуже и Скарабее-«ужике».

Подобные сказки встречаются у многих народов мира, и повсюду перстень выступает в качестве символа удачи, богатства, счастья.
А что же такое обычный перстень, и когда появляются первые упоминания о нём?
4,5 тысячи лет назад в древнем Шумере уже умели обрабатывать металлы – драгоценные и не очень – и там даже создали свою иерархию: кому, и какие кольца можно носить. В древние времена люди носили кольца на разных пальцах не просто так, а вкладывая определённый смысл. Богиня любви Венера предпочитала чтобы, посвящённое ей кольцо носили на безымянном пальце. Кольцо на указательном пальце означало, что человек просит покровительства Юпитера, способствовавшего продвижению по службе. Большой палец отвечал за покровительство Марса – бога войны.
В те далёкие времена перстни были не только украшением. Ношение яда в капсуле под драгоценным камнем перстня известно с древности: им воспользовались великий афинский оратор Демосфен и карфагенский полководец Ганнибал, которым грозили жестокие пытки от рук преследователей, но они предпочли быструю смерть из собственных рук.
По перстням ориентировались в странствиях, сверяли время, подтверждали подлинность посланий. Они могли рассказать о принадлежности к социальной группе, племени или объединению.
В античной Греции перстень был знаком свободного гражданина. Древние греки, этруски и римляне украшали перстни геммами – драгоценными и полудрагоценными камнями с врезанными (инталия) или выпуклыми (камея) изображениями. Перстни служили печатями и знаками принадлежности к определённому сословию.
Перстень с печаткой, с вырезанным на нём знаком собственника, служил у римлян вместо подписи – ставился в конце письма, им запечатывались горлышки амфор, различных сосудов.
В XI–XII веках производство серебряных перстней с чернью, с типичным для них узором, было налажено булгарскими мастерами Камско-Волжской Болгарии.

Кольца и перстни появляются в могилах древних славян с IX века, но в документальных источниках впервые упоминаются в X веке. Древняя Русь унаследовала многие античные моды и привычки, в том числе и перстни. Как и в античное время, на Руси перстни были наручным украшением, причём их могли носить все, от царя до крестьянина. Горожанки носили золотые и серебряные перстни с изображениями, крестьянки – медные, с геометрическими узорами. Перстень для большого пальца назывался «напалком» и делался массивнее остальных; перстень с резной вставкой назывался «жиковиною». Пик их популярности пришёлся на XV век. Мастера делали перстни-печатки овальной, круглой, шестиугольной, прямоугольной, квадратной формы из серебра, украшенного чернью, и из других металлов.
Существовало множество поверий относительно чудодейственной силы некоторых камней, и зачастую этим определялся выбор драгоценного камня для украшения перстней. Так, царь Иван Васильевич предпочитал яхонты червлёные (рубины) и лазоревые (сапфиры), о которых было сказано в старых лечебниках: что носить при себе яхонт червлёный – снов страшных не видеть, а в перстне носить яхонт лазоревый – быть спокойным духом, честным, набожным.

На средневековых перстнях очень часто изображали животных, которые не только характеризовали человека, но и выполняли функцию оберега и талисмана. Наиболее распространённым символом был образ льва. Перстень с изображением царя зверей мог принадлежать только знатному человеку – князю или воеводе, ведь символ могучего животного имеет свои трактовки и это: сила, власть, бесстрашие, непобедимость.
Гарцующий конь на перстнях славян символизировал солнце, плодородие и благополучие. Популярными были изображения птиц – орла, пеликана, петуха. Образ орла олицетворял христианство; он часто изображался, уносящим вверх змея, который, в свою очередь, выступал в роли басурманства. Перстни с выгравированным петухом считались оберегом, так как эта птица лучше всех справлялась с чертовщиной, при помощи своего утреннего крика.
В Сибири перстни тоже были хорошо знакомы. В XVI веке сюда в большом количестве началось активное проникновение «предметов массового русского привоза» с Руси. С этого времени в Приобье появляются ткани фабричного производства, позумент, дорогое кружево, железные топоры, железные ножи с красивыми эмалированными рукоятями.
Самые большие поступления были связаны с украшениями, среди которых особым спросом пользовались нюрнбергские счётные жетоны, монеты-чешуйки, бусы-одекуй, серьги и перстни.
К этому времени аборигенное население утратило навыки собственного изготовления украшений из цветных металлов, поэтому очень часто перстнями не только украшали пальцы рук, но и использовали в качестве подвесок к головным уборам, косам, нагрудникам, поясам. Мы совершенно точно знаем это, благодаря археологическим раскопкам курганов в Причулымье, Притомье, на Оби и Кети.
Согласно традиционным представлениям коренного населения Приобья, жизнь не заканчивалась со смертью человека, она продолжалась в другом мире, поэтому покойника нужно было обеспечить всем необходимым, чтобы он «Там» ни в чём не нуждался. Мир предков, куда «уходили» покойники, у коренных жителей Сибири располагался на Севере, в холодной стране. Поэтому человека нужно было тепло одеть, дать ему транспортное средство – лодку или нарту, выстроить для него посмертное жилище-домовину. В том мире, так похожем на земной, покойному нужно было всё: одежда, обувь, орудия труда, посуда, еда на дорогу. Часто все, чем владел покойный при жизни, старались отправить вместе с ним, иначе он мог вернуться за своими вещами, а вместе с ними забрать и кого-то из родственников. В связи с этим, ещё и в XIX веке, как отмечают очевидцы и этнографы, селькупы оставляли на могиле умершего чайники, котлы, ложки и прочие вещи; ханты тоже складывали их вместе с покойным, а часть не оместившихся в гроб предметов оставляли на крышке гроба.

В мир иной человека отправляли не только в одежде, головном уборе и обуви, но и со всеми его прижизненными украшениями. Одной из статусных категорий таких украшений в XVI–XVII в. были перстни. Они встречаются в средневековых погребениях взрослых и детей, женщин и мужчин (всё же чаще у женщин и детей) на территории всей Западной Сибири. А вот на поселениях перстни не известны, что указывает на их тесную связь с человеком. Это была личная вещь, ею дорожили, и поэтому даже в последний путь перстень сопровождал своего владельца – их находят на фалангах пальцев. Но не только…
Перстни были обнаружены в курганах Причулымья и на Оби, раскопанных А.П. Дульзоном. В этом нет ничего удивительного, так как большинство захоронений относится к XVII веку, то есть как раз к тому времени, когда в Сибирь хлынул поток русских предметов.
Металлические накладки, пуговицы и перстни, обнаруженные около головы в погребениях женщин и детей, свидетельствует об использовании перстней в качестве украшения причёски. О существовании такой традиции у кузнецких татар в XVIII веке писал И. Гмелин, путешествовавший вместе с Г. Миллером: «Проф. Миллер распорядился, чтобы ему доставили в тот же вечер женщин и девиц из верх-томских татар. Как я узнал от него, у одной из женщин свисало впереди 4 косы, которые были украшены по всей их длине раковинами из фарфора; на кончиках этих кос висели перстни с печатками, какие продаются в русских лавках».
В Барабе некоторые перстни Кыштовского могильника Вячеслав Иванович Молодин, автор раскопок, связывает с украшением причёски хантыйских женщин, когда «волосы обматывались в виде жгутов шерстяными нитками, жгуты же по всей длине украшались кольцами, цепочками и бляшками». Ложные косы носили в основном девочки и девушки. Волосы на голове делились на две части по прямому пробору и соединялись в пучки на затылке. Пряди волос накладывались на два длинных жгута, скрученных из ткани, до 1 метра и обматывались вместе с ним короткими шерстяными шнурками преимущественно красного цвета. Жгуты прикрепляли к суконной планке, расположенной на затылке. Они соединялись между собой в области лопаток. Жгуты и их концы украшали цепочками, кольцами, бисером, пуговицами, перстнями, ажурными литыми подвесками.

Судя по находкам, и у населения Томско-Нарымского Приобья могла существовать такая же традиция.
В качестве оберега для детей перстни подвешивали им на грудь или к поясу.
В Томском областном краеведческом музее хранится коллекция перстней с разных памятников позднего средневековья. Среди них нет изделий из драгоценных металлов – серебра или золота. Большинство перстней сделано из сплава цветных металлов. Они относятся к щитковым (то есть представляют собой перстни-печатки в виде кольца с площадкой, на которой имеется гравировка, или перстень с камнем на верхней площадке кольца). На печатках сохранились самые разнообразные изображения, но чаще всего в нашем регионе на перстнях встречаются изображения птиц. Такие, как, например, на щитковых перстнях из могильников Пачангского (а) и Балагачевского (б).

В XIII веке на западноевропейских монетах появляется изображение двуглавого орла, а в XIV веке распространяется шире. На Руси оно впервые появляется на печатях в правление Ивана III, что обычно связывают с его женитьбой на племяннице византийского императора Софье (Зое) Палеолог в 1472 г. До Алексея Михайловича орёл изображался, как правило, с опущенными крыльями. На некоторых печатях Лжедмитрия I крылья у орла подняты вверх.

На печатях Алексея Михайловича в лапах орла – скипетр и держава, однако употребляется и прежний тип изображения – ореё с опущенными крыльями, скипетр и держава отсутствуют. Геральдические изображения орла, но с короной и мечом, есть в коллекциях Ёлтыревского, Тургайского и Балагачевского могильников.

На предметах, завозимых с Руси, довольно часто встречается изображение льва – царя зверей, символа силы и власти. Есть они и на перстнях XVII века с берегов Чулыма из Балагачевского могильника (а – ТОКМ 2250/78, б – ТОКМ 1499/373).

Довольно популярным был сюжет с антропоморфными изображениями, в частности ратника с саблей и копьём из Пачангского могильника (а. ТОКМ 1498/74) и человека,стоящего рядом с древом из Тургайского (б. ТОКМ 2276/140).

Изображения русского воина хорошо известны на древнерусских перстнях Тулы и Новгорода XV–XVI веков (а, б, в).
Иногда на щитках присутствуют целые картины, как, например, на перстне с изображением человека, летящего на мифической птице – грифоне – из Балагачевского могильника (ТОКМ 2250/450) или перстень с единорогом и львом в геральдической позе (а. ТОКМ 2250/176), стоящих у древа с короной, сюжет, возможно, заимствованный с печати 1631 года (б).

Ещё одну группу образуют перстни с растительными мотивами, нарезками из прямых линий и уголков, «геометрическим» орнаментом. Иногда такие знаки называют тамгообразными. Несколько подобных перстней было найдено в Балагачевском могильнике (а, б. ТОКМ 2250/41; 2250/453).

Тамга́ – родовой фамильный знак. Обычно потомок рода заимствовал тамгу своего предка и добавлял к ней дополнительный элемент либо видоизменял её. Тамгообразные знаки появились на Руси в Х веке. Их наносили на оружие и орудия труда, перстни и другие произведения искусства, керамику. Подобные знаки часто встречаются на свинцовых товарных пломбах и печатях, что свидетельствует и об их «юридической значимости».

Наличие таких знаков на щитковых перстнях аборигенного населения обусловило появление гипотезы о том, что их можно считать тамгами, с чем согласны далеко не все исследователи. А.П. Дульзон скептически относился к этой гипотезе. Совпадение орнаментальных мотивов на перстнях, обнаруженных на географически удалённых объектах, подтверждало их неместное происхождение. А сравнение изображений на перстнях с тамгами урало-сибирских народов не выявило, по мнению А.П. Дульзона, убедительных

аналогий. В то же время он не отрицал некоторых стилистических и тематических совпадений, но считал их внешними и случайными. Такие совпадения действительно встречаются. На наш взгляд, именно их наличие объясняет популярность перстней в изучаемый период.

По-видимому, местный колорит изображений на щитковых перстнях объясняется вкусами и спросом аборигенного населения Сибири, которые учитывали русские промышленные люди и купцы, доставлявшие их на места. Перстни приобретались неслучайным образом, некоторые из них могли подбираться по орнаменту, близкому тамге или знамени. В этом случае они выступали в роли оберега и, в то же время, символа принадлежности к своему роду.

Подведём итог рассказу о перстне. По материалам археологических раскопок и тому количеству перстней, которые хранятся в Томском областном краеведческом музее, можно сделать вывод, что далеко не все коренные жители Приобья могли приобрести и носить перстни.

Перстни на пальцах рук и символика изображений на них свидетельствуют о том, что носили их представители знатного сословия. Не исключено, что они служили печатями и знаками принадлежности к определённой фамилии и роду.

Список литературы

Гмелин Иоган Георг. Поездка по Рудному Алтаю в августе-сентябре 1734 года // Кузнецкая старина. Новокузнецк. 1994. С. 140–170.

Дульзон А.П. Поздние археологические памятники Чулыма и проблема происхождения чулымских татар // Учен. зап. Том. гос. пед. ин-т. Томск. 1953. Т. 10. С. 127–334.

Молодин В.И. Кыштовский могильник. Новосибирск. 1979. 182 с.

Прыткова Н.Ф. Одежда хантов // Сборник Музея антропологии и этнографии. М. 1953. Т. XV. С. 123–234.

Симченко Ю.Б. Тамги народов Сибири XVII века. М. 1965. 227 с.

Боброва А.И., Барсуков Е.В., Тишкин А.А. Определение состава металла щитковых перстней из погребальных комплексов XVII–XVIII вв. Томско-Нарымского Приобья // Теория и практика археологических исследований. Барнаул. 2018 № 4(24). С. 55–64.

Боброва А.И., Барсуков Е.В. Перстни в культуре аборигенов Томско-Нарымского Приобья // Северный Археологический Конгресс. Екатеринбург-Ханты-Мансийск: ООО Универсальная типография «Альфа-Принт», 2019. С. 213–216.