3 июля. Продразвёрстка: агитаторы, вперёд!

Чашка хлебопечная. Кап. Томская губерния, Причулымье. 1-я половина XX века (из фонов ТОКМ)

Кто же в нашей стране, если хоть чуть интересуется историей, не слышал о продразвёрстке – вынужденном и вопиющем проявлении военного коммунизма? Эта мера рассматривалась как одна из важнейших для спасения советской республики – в стране, истерзанной гражданской войной и интервенцией, отчаянно не хватало продовольствия; особенно в городах.

В большей части Сибири, в том числе в Томской губернии, продразверстка пустила корни в начале 1920 года, после восстановления советской власти. Разгар этой крестьянской «повинности» пришёлся на второе полугодие 1920 года – начало 1921-го. В первую же половину 1920-го продразвёрстка не вошла ещё в полную силу и проводилась довольно мирно (хотя не без эксцессов) – ведь новые органы власти только-только налаживали свою работу, осваивались со своими задачами, ресурсами и полномочиями.

Сначала поставки хлеба от крестьян в «казну» вообще шли добровольно, «самотёком», посредством закупок. Но этот приток сравнительно быстро закончился. Селяне разочаровались в сдаче хлеба государству – ведь на вырученные средства мало, что можно было купить: и деньги – что «фантики», так обесценились, и установленные властью «твёрдые цены» были значительно ниже рыночных. К тому же Транссиб работал с большим скрипом – не хватало ни паровозов, ни вагонов для массовой отправки продовольственных грузов к голодающим рабочим европейской части страны.

Но по мере утяжеления ситуации с продовольствием в центре страны, возращения железнодорожной магистрали в рабочее состояние, вожди российского пролетариата с воодушевлением и нетерпением стали ожидать из-за Урала, из огромного края, освобождённого от белых, эшелонов с зерном, маслом и другими продуктами. – Ведь все помнили, как когда-то, до революции, миллионы пудов питательных грузов вывозились из Сибири в другие регионы страны и на экспорт.

Да, в сибирской деревне имелись «излишки» хлеба, но, как позже оказалось и как предсказывали некоторые специалисты по продовольствию уже в 1920 году, далеко не в том количестве, на которое «отцы» продразвёрстки рассчитывали и которое всё жёстче требовали.

Томский губернский и уездные продкомы взялись за организацию продразвёрстки и выполнение спущенного «сверху» плана в феврале-марте. Правда, и тогда мероприятия не вышли на максимальную планку допустимого политикой продовольственной диктатуры. Частично сохранялась (хотя и ограничивалась) свободная торговля продуктами питания. Подлежало развёрстке в ту пору только ½–¾ «излишков», и проводилась она сравнительно мирно. В деревню отправились агитаторы-инструкторы, которые, переезжая из деревни в деревню, из волости в волость, устраивая собрания, рассказывали крестьянам о новшестве и как его реализовать.¹ В это время упор был сделан на агитацию с опорой на сельскую администрацию – волостные и сельские ревкомы.

Суть продразвёрстки заключалась в следующем. Сверху спускали определённое задание,² а в губернии задания «развёрстывались» по уездам,³ в уездах – по волостям, в волостях – по селениям, а в селениях по домохозяйствам (для этого в каждом дворе нужно было учесть продукты, подлежавшие развёрстке). Сельские хозяева, не сдавшие к установленному сроку причитающееся на них количество хлебофуража, подвергались безвозмездному принудительному изъятию обнаруженных у них запасов. К «упорствующим» и «злостно скрывающим» свои запасы применялись суровые меры, вплоть до конфискации имущества и лишения свободы по приговорам народного суда.⁴

По замыслу, за небольшую плату, по «твёрдым ценам», должны были изыматься только излишки сверх определённого нормативом минимума, необходимого для личного потребления и семенного фонда. Развёрстывали не только хлеб (пшеницу, рожь), но и фураж (овёс, сено), мясо, масло, яйца. Крестьяне свозили продукты на приёмные пункты (если расстояние от селения было больше 60 вёрст, им за доставку немного доплачивали⁵), приёмщики выдавали сдатчику документ, на основе которого можно было бы потом получить оплату деньгами или натурой – например, в потребительской лавке некоторые промышленные товары, бывшие в разорённой стране в большом дефиците, – соль, спички, ткани и то, в чём особенно нуждалось тогда село – серпы, косы и пр.

Недаром, даже только слухи о скором обмене продовольствия на промышленные товары подвигали крестьян сразу сдавать «положенное», а армейские отряды забирали в свои «заготовительные» походы по томским деревням для обмена на хлеб мыло, спички, между прочим, бывало, пожертвованные красноармейцами из своих пайков.

Это было в замысле. На деле, как водится, многое получалось по-другому. Обменный и денежный фонд, находившиеся в распоряжении губпродкома,⁶ были намного меньше потребного. Кроме того, мягко сказать, неопытность большинства инструкторов, недоработки властных органов того времени влекли за собой несправедливости в обложении, когда более слабые хозяйства, малохлебные селения вынуждены были перенапрягаться, чтобы справиться с продразвёрсткой. А к этому ещё прибавить злоупотребления властью, что у гражданских, что у военных «продовольственников» (бывали даже случаи самочинных расстрелов!).

Кстати сказать, за крестьянские «излишки» развернулся род скрытого, а иногда и явного невольного соперничества между «штатскими» и военными продовольственными организациями. В отличие от гражданских продинструкторов опродотдел 5-й Армии уже зимой 1920-го посылал в уезды за покупкой, обменом и конфискациями продовольствия небольшие вооружённые отряды (человек 10–12) для организации поставок в части Красной Армии. «Конкуренция» порой доходила до вопиющих случаев, когда армейские снабженцы конфисковывали продукты, привезённые крестьянами для упродкома.

Разумеется, крестьяне, не желавшие «за так» расставаться с тем, что доставалось тяжким трудом, старались избегать полного опустошения своих семейных запасов.

…Весенняя распутица на время приостановила подвозы из селений. Затем селян занял сев, молотьба зерна прошлого урожая…

А в это время, в мае-июне, губернские и уездные власти обсуждали планы и принимали решения для перехода к более жёсткому нажиму на деревню, чтобы без всяких проволочек и отговорок продразвёрстка была выполнена. – Крестьянин, ты должен накормить Красную Армию и голодающих рабочих промышленных центров рабоче-крестьянской республики!

_____________________________________________________________________________________________________________

[1] В начале апреля 1920 года в Томском уезде была проведена даже специальная «неделя продовольствия» – с массированным выездом агитаторов в селения для разъяснения цели, условий, задач продразвёрстки, побуждения к её выполнению, а также для выяснения настроений в крестьянской среде.

[2] Задание по продразвёрстке основывалось на данных о посевных площадях, урожайности за прошлые годы: для Томской губернии – брались устаревшие данные за 1917 и лишь отчасти 1919 год. Исследователи усматривают в этом источник завышенных ожиданий от результатов развёрстки.

[3] Тогда в Томской губернии начитывалось 6 уездов (Каинский, Кузнецкий, Мариинский, Новониколаевский, Томский, Щегловский) и Нарымский край. В ходе продразвёрстки губерния была разделена на 9 районов в зависимости от их специфики: были хлебные волости и селения (в основном в южной части губернии), какие-то в большей степени развивали скотоводство, огородничество и пр. Были также в силу климата «бесхлебные» территории – как например, Нарымский край, который сам нуждался в поставках муки при внутригубернском перераспределении продовольствия.

[4] Декрет Совета Народных Комиссаров. О разверстке между производящими губерниями зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства (11.01.1919).

[5] 10–15 коп. за версту.

[6] Между прочим, Томский губернский продком, после переноса центра губернии в Томск, остался на прежнем месте – в Новониколаевске, ближе к земледельческим волостям.