29 июля. Восстание

Крестьяне-повстанцы. 1920-е годы (источник изображения: внешняя ссылка)

Лето 1920 года выдалось жарким не только в климатическом, но и военно-политическом отношении. Ещё продолжалась ликвидация разрозненных остатков повстанческих отрядов «роговцев» в алтайской и кузнецкой черневой тайге. Специфика партизанского движения в таёжной местности, где можно длительное время скрываться от бдительного ока властей, делала полное искоренение банд сложным и небыстрым мероприятием.

И вот, когда казалось, что самое опасное уже позади, из Новониколаевского уезда Томской губернии пришли тревожные известия. Сначала прервалась телеграфная связь с небольшим городком Колывань, а затем из других населённых пунктов уезда поступили сообщения о перестрелках с вооружёнными группами и что бандой в 200 человек захвачена деревня Чик, находящаяся буквально в нескольких верстах от железнодорожной станции Чик на Транссибе.

Так, 6 июля началось так называемое Вьюнско-Колыванское восстание, которое было сразу определено уездными и губернскими властями как «белогвардейское» и «кулацкое».

И надо сказать, что Колыванский мятеж относится к числу тех (немногих) подобных событий, которые в несколько большей степени подходят под эту общепринятую в советской историографии характеристику. Действительно, среди организаторов и главных военных командиров мятежников оказалось довольно много бывших колчаковских офицеров, некоторое количество состоятельных горожан, интеллигенции и священников. Но основным контингентом в отрядах восставших всё же были рядовые крестьяне приобских волостей. Главным негативным фактором, вызвавшим массовое и сильное недовольство, была именно продразвёрстка. На эту подготовленную «почву» хорошо ложилась любая антикоммунистическая пропаганда, которую исподволь вели организаторы восстания.

Кто были эти организаторы? В докладе Новониколаевского уездного исполкома указывались «конспиративные группы офицерства» и «местный контрреволюционный элемент», которые до поры скрывались в глухих местах уезда (заимках, пасеках, рыбацких хижинах) или работали на неприметных должностях «совслужащих».

В селе Вьюны находился штаб восстания. В него входили зажиточные крестьяне И., Н. и Е. Ситниковы, Н. и М. Дубровины, работники агроучастка Н.И. Персов и Г.М. Кириллов, Ф. Ложников, Г. Некрасов, Я. Орлов, М. Лебедев и др. Работник потребительской лавки Ф.П. Комиссаров стал начальником штаба. Ещё до начала восстания был сформирован командный состав для повстанческих отрядов. Военным руководителем стал Игнат Александров, крестьянин села Ново-Тырышкино, бывший фельдфебель царской армии. Многие из лидеров мятежа в годы Первой мировой войны были младшими армейскими офицерами, некоторые из них участвовали в гражданской войне на стороне Колчака. В отличие от восстания Рогова, у приобских мятежников не было «фронтмена», яркой, широко известной как «защитник народа», харизматичной фигуры во главе. Первое время и с лозунгами был разнобой – офицерская группа предлагала выступать с белыми знамёнами «против коммунистов» и даже «за царя Михаила», но буквально в первые же дни выяснилось, что массовой поддержки с такими воззваниями не видать, тогда переориентировались на призывы «За советскую власть без коммунистов». Про царя Михаила в дальнейшем старались вообще не вспоминать. Первыми приказами повстанцев был приказ о поголовной мобилизации мужского населения от 18 до 45 лет и об аресте представителей советской власти и коммунистов.

Рано утром 6 июля, застав врасплох по домам всех коммунистов и совработников, повстанцы захватили власть в селе Вьюны. Следующим пунктом мятежа стал город Колывань, где, как и во Вьюнах, существовала подпольная организация антибольшевистского толка. Власть здесь также удалось захватить «кавалерийским наскоком» в прямом и переносном смысле этого слова – быстро, внезапно, с участием конного отряда, присланного из села Вьюны. Колывань должна была стать «столицей» повстанческого движения. В городе сразу был организован временный комитет и воскрешена городская дума, в которую вошли торговец К.Н. Девятов, бывший при Керенском городским головой, торговец М.П. Костин, владелец маслозавода В.Е. Пайсов, колчаковский начальник милиции И.К. Чакин и др.

Восстание буквально в два дня охватило несколько волостей. В окрестные деревни рассылались небольшие отряды или просто вестовые с приказами о мобилизации и создании новых отрядов. Повстанцы вооружались, кто чем мог. В основном оружие получали путём захвата милицейских участков. Немало стрелкового оружия осталось на руках у населения ещё со времён отступления колчаковской армии. Но более или менее прилично было вооружено только ядро повстанческого движения – имелись даже пулемёты. Основная масса крестьян использовала местного кузнечного изготовления пики, вилы и т.п. Как было написано в оперативно-разведывательной сводке, «мобилизованные вооружены предметами хозяйственного быта». Численность участников восстания оценивалась примерно в 500 человек добровольцев, составивших «ядро», и около 5000 мобилизованных крестьян.

В военном отношении повстанцы после захвата Колывани попытались занять железнодорожные станции Чик и Ояш, что создавало опасную ситуацию перерыва сообщения по Транссибу. Также были выставлены береговые заслоны по Оби, чтобы прервать пароходное сообщение. Вероятно, планировалось объединить все очаги крестьянских волнений в Кузнецком крае, на Алтае, включая Степной Алтай, в Семипалатинском, Славгородском, Змеиногорском и Павлодарском уездах, которые начались здесь летом 1920 года.

Практически везде, где вспыхивали очаги мятежа, начиналась вакханалия убийств коммунистов и всех, кто был заподозрен в сочувствии к ним. Какую-то особую ненависть у восставших крестьян вызывали коммунары – не коммунисты, а члены сельскохозяйственных коммун, совсем недавно созданных. Как это нередко бывало в истории, крестьянские бунты сопровождались невиданными зверствами, когда не просто убивали противников, а делали это каким-то садистским способом, не щадя ни детей, ни женщин. Всё это было и в истории Вьюнско-Колыванского мятежа, о чём сохранилось немало документальных свидетельств.

Расположенное вблизи Вьюнов село Дубровино на Оби «запомнилось» таким бесчеловечным истреблением местной сельскохозяйственной коммуны «Интернационал». Участниками действа был отряд, состоявший преимущественно из бывших офицеров белой армии, они как раз неподалёку работали на лесозаготовках. С началом восстания новоявленные лесорубы к нему немедленно примкнули и устроили в Дубровино побоище. Ворвавшись в посёлок на конях, они повытаскивали из домов коммунаров, сбили их в кучу и изрубили. Массовое убийство членов коммуны было также и деревне Большая Черемшанка. Много активистов советской власти было согнано в амбары для последующей расправы. И подобное происходило по всей территории, охваченной восстанием.

Всего в ходе мятежа было убито восставшими 173 человека – членов коммун, милиционеров, коммунистов, работников разных советских госслужб.

Ситуация для губернских властей выглядела настолько опасной, что руководство всей операцией подавления восстания взял на себя губернский военком М.А. Атрашкевич, а Новониколаевск даже был объявлен на осадном положении. Начальник гарнизона Габишев не исключал нападения на город объединённых сил повстанцев. В бывшей губернской столице ходило множество слухов, один страшнее другого.

В ликвидации восстания принимали участие разные силовые органы – войска ВОХР, войска железнодорожной обороны, отряды ЧОН, отряды ЧК, а в ряде случаев вооружённые комячейки и местная милиция. Были привлечены и армейские подразделения – 458-й полк 51-й стрелковой дивизии. 10 июля был подавлен очаг мятежа в Колывани. В течение примерно недели были разбиты все основные вооружённые силы повстанцев.

Ответные действия властей на террор восставших также не отличались гуманизмом. Повстанцы погибали в боевых стычках, многих расстреливали на месте, таких было около 250 человек. Тех, кто был арестован, ожидал суд ревтрибунала. Большая часть мобилизованных крестьян была сразу освобождена от ответственности. Но активным участникам восстания ревтрибунал ничего хорошего не сулил: около 1000 человек прошло через ревтрибуналы, из них 381 человек было расстреляно, остальных ждали лагеря.

Захватить организаторов мятежа удалось далеко не всех, многим удалось бежать. Остатки вооружённых отрядов отлавливали по тайге ещё несколько месяцев. В основном, порядок на территории был восстановлен, но настроение крестьян, по оперативным сводкам ЧК, оставалось взрывоопасным, потому что все факторы, вызывавшие недовольство сельчан, никуда не делись – ни продразвёрстка, ни «советская власть с коммунистами».

Памятники на братских могилах погибших в ходе Вьюнско-Колыванского восстания в селе Вьюны и в г. Колывань (источник изображения: внешняя ссылка)