27 июля. Роговщина

Анжеро-судженские партизаны. Томская губерния. 1920 год (источник изображения: внешняя ссылка)

16 июля 1920 года в томском театре музкомедии на общем собрании томской организации РКП(б) с докладом выступал начальник томской губернской ЧК товарищ Берман. Из этого доклада рядовые партийцы смогли узнать некоторые подробности о том сложном внутреннем положении, в котором находилась Томская губерния в период весны-лета 1920 года. Докладчик сообщил собравшимся о ликвидации «шаек» Рогова и Новосёлова, и рассказал подробности о «событиях в Колывани».

Под событиями в Колывани» имелось в виду антисоветское восстание, вспыхнувшее в Новониколаевском уезде 6 июля. В момент доклада восстание было уже, в целом, подавлено, но ещё шли поиски его многих скрывшихся участников, и только началось рассмотрение дел ревтрибуналом.

Однако Колыванское восстание не было первым в Томской губернии. Вернёмся немного назад, к событиям мая месяца.

Тогда, в мае, начались выступления против власти большевиков в Причернском крае.[i] После их подавления об отрядах восставших уже можно было говорить с некоторым пренебрежением, как о «шайках», но в «активную фазу» действий мятежников вряд ли кто-то из представителей власти относился к ним пренебрежительно. Ведь во главе так называемых «шаек» стояли известные руководители красных сибирских партизан, успешно сражавшихся против колчаковских отрядов – Григорий Рогов и Иван Новосёлов – люди, имевшие среди местного населения очень серьёзный авторитет, «вес» как со знаком плюс, так и со знаком минус. Для немалой части крестьян партизан Рогов – это их освободитель от зверств  колчаковских отрядов, для других – жестокий и страшный атаман, под чьим руководством осуществлялись жуткие насилия во время взятия города Кузнецка, когда смерть ожидала всякого, кто показался партизанам-анархистам «нетрудовым элементом». Для большевистских руководителей, как военных, так и гражданских – это недавний союзник по борьбе с Колчаком, но идейный противник. Григорий Рогов был довольно убеждённым анархистом, как и его сподвижник Новосёлов. Собственно говоря, факты массовых грабежей и убийств заставили Реввоенсовет 5-й армии отдать приказ о разоружении этих партизанских отрядов, а после неподчинения приказу командиров – арестовать их командиров. Рогов был препровождён в Ново-Николаевскую тюрьму, где был сильно избит своей охраной. И это человек, который сыграл немалую роль в освобождении Сибири от белогвардейцев!

Но просто так «выключить» из активной политической жизни  «бывших» красных партизан не получилось. В адрес власти стали приходить массовые обращения от партизан и алтайских крестьян в защиту Рогова. Власти были вынуждены «спустить на тормозах» начатое разбирательство. В результате Рогов был отпущен на свободу.

В качестве признания заслуг Рогова перед советской властью с него не только сняли обвинения, но и выплатили премию в 10 тысяч рублей. Григория Фёдоровича, как человека в этих краях известного, получившего солидный боевой опыт ещё в Русско-японскую и Первую мировую войны (кстати сказать, дослужившегося до чина прапорщика и награждённого тремя(!) георгиевскими крестами) активно «сватали» на руководящие должности в советском аппарате управления и звали в партию РКП(б). Но сложившиеся анархистские взгляды Рогова не дали состояться такому «альянсу». Анархистские представления о должном устройстве общества также не позволили спокойно и мирно трудиться вернувшемуся было к крестьянской жизни бывшему красному партизану. Рогов, Новосёлов, Сизиков, как и другие командиры и участники партизанских отрядов, полагали несправедливым скорое и бесцеремонное расформирование и разоружение их овеянных славой отрядов. На своей малой родине, в селе Жуланиха, куда он отбыл после освобождения, Рогов обнаружил недовольство крестьян продразвёрсткой. Но это недовольство не стоит в данном случае преувеличивать – исследователи установили, что на восставшие весной 1920 года волости или вообще не назначалась развёрстка, либо она была минимальной. Крестьяне были недовольны постоянными трудовыми и воинскими мобилизациями, а также тем, что им навязывали в качестве органов власти ревкомы с обязательным руководством коммунистами. Их возмущало немалое число «буржуазных элементов» на службе советской власти – в армии, в органах управления, а особенно в городах. Всех этих людей крестьяне партизанского края считали дармоедами и недобитой буржуазией, «покрываемой» советской властью, а значит, она с этой буржуазией заодно.

Вот этот сложный узел обид, амбиций, идейных установок партизанских вожаков и общее недовольство деревни городом вызвал к жизни так называемую «роговщину».

1 мая 1920 года в село Жуланиха, «столицу» причернских партизан, собралось около 1000 бывших участников партизанских отрядов из окрестных деревень, чтобы торжественно перезахоронить останки погибших от колчаковцев товарищей. И это же собрание стало отправной точкой нового, уже антибольшевистского повстанчества. Были подняты не красные знамёна, а чёрные, анархистские. Чёрные полотнища с надписью «Да здравствует анархия – мать порядка!» осеняли трибуну во время митинговых речей.

3 мая восставшие партизаны заняли село Кытманово, где был убит начальник милиции и делопроизводитель. И понеслось…

Численность участников восстания оценивается в диапазоне 800–2000 человек. Повстанцы стали громить государственные учреждения, отбирать оружие и деньги, убивать совслужащих и милиционеров, сжигать административную документацию. Велась активная пропаганда среди населения идей анархии и самоуправления. Издавались листовки от имени Боевой комиссии Алтайской федерации анархистов. Лозунгами мятежников были «За полное освобождение, за истинную трудовую коммуну, а не за политическую, то есть против всякого угнетения человека человеком и за свободу, равенство и братство». Прокламации партизан-анархистов подписывались тезисом «левее левых», так что агитаторы восставших адекватно оценивали, где из воззрения находтдились на шкале политического спектра. На территории, подконтрольной «роговцам» было объявлено безвластие и кроме крестьянских сходов никаких органов власти, действительно, не наблюдалось. Крестьяне стали отказываться от выборов в советы на местах, объясняя это «ненужностью власти».

Сложность в ликвидации восстания в этих краях заключалась ещё и в том, что представителями милиции на местах чаще всего были те же самые бывшие партизаны, которые не только не противодействовали мятежникам, но и присоединялись к бандам. А среди населения, как докладывало политруководство Алтайской губчека, «наблюдается сочувственное отношение к вновь возникающему движению».

Тактику восставшие избрали выигрышную – они старались не вступать в открытые боестолкновения, а действовали набегами на отдельные населённые пункты, а потом скрывались в тайге, хорошо зная по прежнему своему партизанскому опыту все потаённые места и тропки.

На подавление восстания были направлены части 26-й стрелковой дивизии. Для плохо вооруженных повстанцев это был серьёзный противник. Тем не менее, сопротивление роговских партизан продолжалось до июля 1920 года, то есть около 2-х месяцев с начала открытого вооружённого выступления. Сам Григорий Рогов был убит 3 июля (по другой версии – застрелился) в стычке с группой коммунистов деревни Евдокимовка, где он остановился на ночлег у крестьянина Е. Тагильцева. Но его соратник Иван Новосёлов продолжил свою повстанческую эпопею.

Григорий Рогов. [Томская губерния. До июля 1920 года]

(источник изображения: внешняя ссылка)

____________________________________________________________________________

[i] Местность на стыке Томской и Алтайской губерний: восточная часть Барнаульского уезда и граничившие с ним местности  Бийского, Кузнецкого и Ново-Николаевского уездов.